Тут даже был оружейник, торгующий ножами-проводниками. На его
разноцветном шатре красовалась светящаяся вывеска с загадочными
словами: “Проводника для рывка?”
Когда я направился к Хлодвигу, к его шатру номер сто
девятнадцать, то почувствовал что-то странное. Будто, на
единственный миг мое сознание провалилось внутрь сна, и тут же
вынырнуло обратно.
Это случилось так стремительно, что я не понял, было ли что-то
на самом деле. Внешне просто замедлил шаг, остановился и
проморгался. Встряхнув головой, пошел дальше. Не придал этому
особого значения. Может усталость.
– Красно-черно-желтые, – это цвета моего дома, а бобр – гербовый
зверь. Он символизирует трудолюбие, – улыбнулся Хлодвиг Пушкин,
когда я зашел в его шатер, внешне, один в один напоминающий
мой.
– Значит, – проговорил я, занимая деревянный стульчик, за
небольшим круглым столиком, – формально, мы живем в шатре твоего
дома.
– Верно, – он улыбнулся.
Ну еще бы. Ведь дворянские атрибуты: герб, девиз, родовые цвета,
мы получим только когда, я приму титул. Безтитульные дворяне всего
этого не имели.
Хлодвиг, как обычно, был в своем репертуаре. Его шатер внутри
напоминал кабинет. Большая его часть включала в себя письменный
стол, пару книжных шкафов и зону отдыха со столиком, стульями и
кушеткой. Вся мебель – лакированная, красная, и, видимо, очень
старинная. Было видно, что старый дворянин прибыл на фестиваль
работать, а не отдыхать.
Не обошлось и без вещей, типичный для старика: на шкафу
покоилось большое чучело совы, а рядом плавающая в колбе с
формалином жаба. На письменном столе стоял череп. На некоторых
полках, в сосудах со спиртом содержалось еще черт знает что.
Но больше всего меня удивили часы с кукушкой. Огромные и
напольные, они мерно тикали, отбивая секунды. Надо же. Притащил их
сюда, во дает.
– Под них меня лучше спиться, – проговорил старик, когда
проследил за моим взглядом.
А вот закуток, где Хлодвиг спал, напротив, был аскетичен и
содержал только кровать и тумбу.
– Хорошо устроились? Как доехали? – с улыбкой спросил он.
Улыбка быстро сползла с морщинистого лица старика, когда я
рассказал ему про то, что случилось по дороге сюда. Про нападение
Виктора Орловского на меня и мою семью.
– Очень плохи дела, – нахмурился старик, – на сколько я знаю,
Виктор Орловский уже нападал на тебя, но до сих пор не могу понять,
для чего ему это нужно.