Его проводник, зажатый в правой, блеснул красным. С поверхности
клинка сорвалось с десяток алых пучков магии, которые зависли над
головой Виктора. Вытянувшись в длинные острые магические копья,
они, один за другим, стали свистеть в воздухе, наводясь на
меня.
Я пошел заклинанием Звездного Пути. Метался туда-сюда,
уворачиваясь от методично вонзающихся в землю копий. Когда
последнее со свистом глухо впилось в почву, я принял человеческий
вид. По инерции заскользил на подошвах.
– Руптис! – крикнул я заклинание магической пули.
Сгусток красной энергии помчался к Виктору. Он, сгорбившийся,
принявший боевую стойку, вытянул проводник в левой. Сгусток
заклинание попало в острее проводника и развеялось.
Понятно. Значит, это защитное оружие. Такие использовали
давным-давно, еще в войне магов. Ими нельзя было творить боевые
заклинания, потому что они не проводили по себе ману, а развеивали
ее. Выполняли эти кинжалы из свинца со стальной сердцевиной
внутри.
Когда был принят Дуэльный Кодекс, защитные проводники перестали
использовать. Хрупкие, тяжелые и не долговечные, их хватало на
несколько битв. Маги предпочли им защитные чары. То, что Виктор
пользовался этим проводником, означала, что он в большей степени
атакующий маг, и в его арсенале не много защитных чар.
– Игнис Перпетуал! – Крикнул я, и пламя тут же вырвалось из
моего оружия. Огромным потоком помчалось к Виктору, выжигая под
собой зелень.
Маг напрягся и вскинул руки перед собой. Большой пласт земли тут
же поднялся стеной, закрыл Виктора, и пламя ударило в эту защиту.
Стена, мгновение назад черная и сырая, тут же затвердела от высокой
температуры. Маг с трудом оторвал ее от земли при помощи
телекинеза. Пошел ко мне, прикрываясь Стеной из почерневшей почвы,
как щитом.
Тогда у меня возник план. Я развеял свое пламя, и Виктор
поступил так, как я и предполагал: он выкрикнул заклинание,
размахнулся и запульнул стену в меня.
Я успел поймать преграду мешком мести. Магия блеснула синим,
когда огромный твердый пласт ударил в щит мешка. Тут же, я велел
заклинанию выплюнуть ее обратно. Стена полетела вперед, глухо
ударилась о поле.
Виктора там уже не было. Он, в форме огромного серогрудого
ворона, скользнул под пролетающей в него стеной. Помчался ко мне,
выпустив когти.
Я думал недолго, запустил в него толчком. Птица, словно бы
споткнулась в воздухе, а потом грохнуло, блеснуло, как молнией.
Виктор, уже человек, покатился по зеленой траве, но быстро вскочил
на ноги. Все же, его личная трансгуманизация не помогла. А то, что
способность превращаться в птицу - это именно она, я не
сомневался.