– Что это? – я вопросительно поднял бровь.
– Я не знаю, – с улыбкой проговорил Малиновский, – это дал мне
Олег. И не объяснил почему. Лишь упомянул, что это оружие, которым
можно победить Бояринова. Но как оно работает, – дворянин вздохнул,
поправил золотой монокль, – не рассказал. Куда-то бежал. Торопился.
И, – князь сморщился, – выглядел не очень опрятно.
– Отлично, – я принял из рук Малиновского тяжеленький сосуд,
Малиновский сел на свое место, – у нас есть ружье на зверя, но мы
не знаем, с какой стороны оно стреляет.
– И именно. Поэтому я хочу отдать эту вещь вам, дорогой Игнат, –
Малиновский смотрел внимательно и сосредоточенно, – вы ищете Олега.
А в поисках вам может попасться не Олег вовсе. Или Олег, но
раненый, или ослабленный. Олег, которому нужна помощь. Времени
вернуться за колбой, когда прокуратор Петрин расскажет вам, как она
работает, у вас может не быть.
– Что ж. – я сунул колбу в карман, – с чего начать поиски, я
полагаю, вы не знаете.
– Спросите императора, – загадочно проговорил Малиновский.
– Что? – не понял я.
– Я не знаю. Так сказал Олег, когда уходил, – Малиновский поднял
глаза к потолку, задумался, – “если я буду нужен, спросите
Императора”, – продекламировал он по памяти, – вот так сказал и
убежал. Больше, – князь печально пожал плечами, – я его не
видел.
– Загадка что надо, – я встал, – что ж. Подумаю об этом позже.
Кстати. Нет у вас знакомых магов-снологов? – спросил я. Таких,
которые умели бы еще и снить.
Глаза князя внезапно округлились. Он как-то странно и испуганно
посмотрел на меня. Правда, очень быстро взял себя в руки и быстро
проговорил:
– Нет. Не знаю ни одного. А зачем вам?
– Да так, – отмахнулся я, – ладно. Я пойду. Мне нужно готовиться
к дуэли.
Трибуны были битком. Я, облаченный в дуэльную форму, ни абы
какую, как раньше, а традиционные брюки с высокой талией,
напоминающие кавалерийские, белую рубаху и защитный антимагический
жилет из кожи уже находился на арене.
Привычное чувство предвкушения битвы радовало душу, и я
чувствовал приятное покалывание в груди.
Дуэли шли с семи вечера. На трибунах зрители расположились как
всегда: ближе к арене самые знатные дома, в середине рода средней и
низшей руки, а сверху задорно волновались простолюдины.
Кричалки и плакаты забавно соседствовали с гербовыми знаками и
стягами с девизами домов. Давно я не чувствовал этой атмосферы.