Метрах в пятидесяти от меня безвольной куклой, раскинув руки и
ноги, падала Лекса. Минутку… Я сфокусировал взгляд — ее левая рука
была откинута, но в правой она сжимала клетку с Тигром! Отсюда было
не видно, жив ли хомяк, но бросать его на произвол судьбы я не
собирался.
Некоторое время я наблюдал за телом Лексы, прикидывал траекторию
его движения, скорость, оценивал, как ведут себя другие объекты
возле нас. Собрав данные и активировав пошаговый режим, я замер,
дав разуму время на решение.
Расчеты мои, скорее всего, не блистали точностью, но
определенные выводы я сделал, хотя и далось мне это тяжело — мозг
физически страдал! В общем, в отсутствие маневровых реактивных
сопел в моей экипировке, которая, похоже, создавалась только для
Арены, мне не хватит собственных усилий, чтобы в нужной мере
изменить траекторию. Я мог бы отбросить рельсотрон, но его масса
слишком мала для полноценного обратного импульса. Требовалось
что-то серьезнее, массивнее.
Я сдвинул забрало и осторожно втянул ноздрями воздух. От едкого
зловония потемнело в глазах, инстинкты заверещали об опасности, но
я вдохнул полной грудью и переждал несколько мгновений, пока мод
универсального метаболизма перестроит организм. Ядовитый воздух
стал менее ядовитым и менее убийственным, теперь им можно было
дышать, перерабатывая в кислород прямо в легких. А трение об
атмосферу поможет пережить живая броня… наверное.
Идея могла сработать, вот только ради чего так рисковать? Ради
призрачной надежды спасти хомяка?
Не только. Оставалась надежда, что Лекса жива и просто потеряла
сознание. Возможно, ее редкая экипировка оборудована чем-то, что
поможет пережить падение. К тому же падение все равно убьет меня,
если ничего не предпринять. А переживу столкновение с планетой, так
убьет то, что прячется там, то, что уже знает обо мне и ждет. Так
какого черта?
Но все равно пошаговый режим сожрал еще несколько сотен
миллиардов моих клеток, прежде чем я решился на то, что задумал, и
снял «Универсальный комплект боевой экипировки».
Броня сложилась в компактный кубик, потеряв объем, но масса
никуда не делась. Еще раз взглянув на падающую Лексу, я прикинул
порядок действий и направление, взял кубик, приложил к груди и
отбросил двумя руками. Прощай, броня, здравствуй, адский огонь!
Живая броня восприняла урон от трения об атмосферу, как я и
ожидал, — как урон, от которого нужно меня защитить. Абсолютные
цифры урона, такие понятные на Арене, здесь, в реальных условиях,
потеряли всякий смысл, но относительные давали понять, что, по
крайней мере, от огня я не погибну. Живая броня теряла сотые доли
процента в секунду, ерунда, переживу.