Так, тут мне понадобятся гвоздодёр и кусачки. Дощечки прибиты
гвоздями по шесть-семь сантиметров – буду вытаскивать гвозди за
шляпки гвоздодером, там, где хоть немного торчат. Но шляпки не у
всех гвоздей были хорошими – в некоторых случаях буду их откусывать
и просто сбивать дощечку молотком, так она целее будет. А не
сбегать ли мне сейчас к Аристу, одолжить инструменты и поработать
пока светло?
27.02.1971г. Дома у
Домрацких-Ивлевых
Дед Арист
не подвел – гвоздодер и кусачки выдал мне без звука. Должно быть,
мои глаза горели такой фанатичной решимостью немедленно приступить
к работе, что он не стал и пытаться меня задерживать под всякими
стариковскими предлогами – попить чаю, перетереть про жизнь. Жаль,
гвоздодер был не самый лучший – не сравнить с тем, что остался в
моем гараже в той жизни. Им можно было одинаково удобно извлекать
гвозди со шляпкой любого размера – очень качественно сделанная
прорезь, продуманный градус наклона. Но и этот в дело годился. И
следующие три часа я упоенно, ни на что не отвлекаясь, разбирал
поддоны, занося в сени дощечку за дощечкой.
Бабушка,
конечно, очень заинтересовалась моей неожиданной активностью. Раз
вышла в сени, словно невзначай, когда я дощечку очередную заносил,
затем, через полчаса вышла и на улицу, посмотрела с минуту, как я
пыхчу над очередным поддоном, молча ушла. Затем еще дважды ловил ее
за подглядыванием в окошко. Прекрасно понимал, что происходит – ее
прежний Пашка, небось, уже раз пять бы отвлекся от этой работы, а
то и вовсе ее забросил. Но я получал истинное удовольствие, то
самое, про которое известно всякому человеку, вынужденному
заниматься очень сложной умственной деятельностью и перешедшему
вдруг к простой физической работе. Умные, а иногда и очень умные
люди воруют и прячут концы в воду, а аудитор вынужден не только
разгадывать, как они это делают, но и прикидывать, останется ли он
жив, если справится со своей работой. Мозги кипят, черепная коробка
трещит. И вот на этом фоне, когда едва дым уже из ушей не идет, ты
берешься за что-то простое и полностью понятное, типа разбирания
поддонов, и организм тебе говорит – ай, молодца! Что же ты
раньше-то так не мог, и надо мной издевался! И делает тебе впрыск
гормонов удовольствия, намекая деликатно – ты подумай, может, и не
стоит заниматься той фигней, что прежде, которая уверенно ведет нас
двоих к инфарктам и инсультам?