Но тогда выходит, что мое вселение в почившего профессора
биологии может пустить историю совсем по другой колее, образовав
альтернативную ветку. Ведь я, благодаря памяти и знаниям Бажена
Вячеславовича, прекрасно разбираюсь во всех его выкладках и
хитросплетениях его исследований. И я боюсь даже предполагать, чем
может закончиться такое отклонение событий от привычной мне
реальности.
Закончив с отвлеченными «философскими» размышлениями, я вновь
погрузился в воспоминания профессора, стараясь как можно точнее
реконструировать события, повлекшие за собой его предположительную
смерть.
Февраль 1941 г.
СССР
Москва
НКГБ СССР
В полутемных кабинетах самых что ни на есть «недр» Народного
Комиссариата Государственной Безопасности работа не прекращалась
даже с наступлением ночи. В одном из них, за массивным конторским
столом, крытым плотным зеленым сукном, под настольной лампой с
зеленым абажуром, напрягая зрение и без того просевшее зрение,
разбирал мелкие закорючки в донесении одного из агентов капитан
госбезопасности Фролов. Мужиком он был крепким, с деревенскими
корнями, но практически круглосуточная работа на износ, пагубно
отражалась и на его здоровье.
- Дал же господь почерк! – беззлобно ругнулся капитан,
откладывая листок с донесением в сторону.
Бросив на стол очки, Фролов с облегчением потер пальцами
переносицу, на которой отпечатались следы носовых упоров.
Откинувшись на спинку, он зарыл глаза, давая отдых натруженным
органам зрения. На раздавшийся стук в дверь он отреагировал, не
меняя позы и не открывая глаз:
- Да!
В открывшуюся дверь проскользнул Варфоломеев.
- Разрешите, товарищ капитан госбезопасности... – негромко
поприветствовал он непосредственное начальство.
Фролов приоткрыл один глаз, скосив его на вошедшего сотрудника,
но позы так не сменил:
- А, Варфоломеев... Проходи, садись. Чаю хочешь?
- С удовольствием, тащ капитан госбезопасности. Продрог, как
собака! Чертов холод уже всех достал! А до весны еще далеко.
Фролов усталым движением подбородка указал на темный угол
кабинета, где на небольшой тумбочке притулились чайные
принадлежности:
- Наливай – горячий еще… А я все никак от дел оторваться не
могу...
- Понял, тащ капитан.
Варфоломеев ушел в угол. Они вернулся к столу «наперевес» со
стаканами в жестяных подстаканниках, еще царской «чеканки». Один из
стаканов он поставил перед Фроловым, второй оставил себе и уселся
рядом с капитаном на стуле «для посетителей».