—
Долго придумывал?
—
Вычитал, — кисло признал юноша. — Но придерживаюсь того же мнения.
Кх-м, давай-ка ускоримся?
—
А что…
—
Говори поменьше, а лучше помалкивай! Все равно ничего важного я
тебе не скажу, а болтовня может нас задержать.
Мы побежали прочь от поезда, держась
за руки. Точнее, быстрым шагом двигался мой спутник, а я вынуждена
была за ним поспевать.
—
У тебя рука липкая! — Я брезгливо ощупала руку
проводника.
— Это кровь, — юноша хмыкнул, но все
же достал из кармана и натянул перчатки. — И вообще, к чему эти
претензии? Хочешь, скажу, как выглядишь сейчас ты?
—
Только посмей!
Благодаря редким фонарям на стенах пути были
хорошо различимы, и мы могли идти, не боясь споткнуться о шпалу или
вписаться в стенку.
Я
подумала о доме, о привычной жизни, которой я, судя по всему, раз и
навсегда лишилась. Мысли сами собой скользнули на забытую в вагоне
сумку и валяющийся возле вагона телефон. Блин, это ведь последняя
модель! Мама на день рождения подарила!
Мы
успели пробежать с полсотни метров, когда на грани слышимости
зазвучала очень высокая нота. Словно рой комаров, кружащих над ухом
и постепенно приближающихся. Однако комариное жужжание, пусть и
противное, не столкнуло бы меня с рельсов. А то, что последовало
после звука, — да. Шпалы ни с того ни с сего ушли у нас из-под ног,
отпрыгнув сантиметров на тридцать влево. Невидимая сила бросила нас
в стену, но вдоль неё так плотно шли кабели и провода, что мы почти
не ушиблись.
—
Что за чертовщина! Землетрясение? — Я оглянулась и подавила готовый
вырваться крик. Ведь прямо за нами, в паре метров, был поезд, — Он
тронулся! — заорала я своему спутнику на ухо, вжимаясь в стенку. —
Нас раздавит!
Я
попыталась распластаться по стене, стать как можно тоньше,
вспомнила каждый съеденный кекс и торт…
Секунда, вторая — поезд стоял на месте.
Помедлив еще пару мгновений, я отлипла от стены и уставилась на
состав в полном недоумении. Стоит на месте? Но ведь я…
С
грохотом, эхом прокатившемся по туннелю, передняя часть кабины
повалилась на шпалы. Позади нее был лишь кратер из земли метров
двадцати диаметров. За ним виднелся второй вагон.
Юноша стоял и наблюдал за мной, слегка
улыбаясь. Его снисходительная ухмылка вдруг показалась мне
чрезвычайно обидной. К тому же в ответ на мои крики о тронувшемся
поезде можно было набросать столько колких шпилек, что лицо
запылало стыдом вперемешку с гневом.