— И что, теперь ВОТ ЭТО будет жить на моей земле?
— Не беспокойся, они сдохнут через пару дней. Наш мир не
приспособлен для этих тварей, как и их для нас. Сам воздух для них
ядовит.
— Вот твари идиоты, — оценил я комариный интеллект. — Среда для
них ядовита, а они все равно лезут.
— А мы тогда кто? — хмыкнул Игорь.
Мы дружно проводили глазами удаляющиеся жужжащие точки.
— Надеюсь, они Жмурло в жопу укусят, — выразил я общее
мнение.
***
Неправда, что граф Жмурло был бесчеловечной сволочью, которая
никого не любит и которой ничто не дорого. Граф искренне любил свою
вторую жену. Да, они часто ссорились практически до драк, орали
друг на друга, Марья рыдала после этих скандалов, запершись у себя,
но чувства к молодой женщине у графа были. Пусть темные,
извращенные, но были. А еще у графа была теща, весьма влиятельная
особа, нежелание ссориться с которой и удерживало графа от того,
чтобы врезать жене по морде, даже когда очень хотелось.
В последнее время у них с Марьей совсем настал разлад. Даже на
собственном дне рождения она сидела, как убитая, хоть граф и
расстарался, подарил ей шикарное колье с рубинами. Правда, в
процессе вручения подарка они опять переругались до хрипоты, но все
же. Он хотел наладить отношения, правда хотел. А, поскольку все
остальные способы коммуникации с женой неизменно оканчивались
скандалом, налаживать отношения решено было в постели. Как ни
странно, секс у них при всех взаимных претензиях выходил
неплохим.
Граф Жмурло лежал в чем мать родила, привязанный к кровати, и
ждал жену. Намерение графа наладить отношения было весьма ощутимо и
гордо смотрело вверх. Марья давно говорила, что хочет попробовать
что-то новое и хоть раз почувствовать себя хозяйкой, вот, пусть
почувствует. Главное, чтоб в раж не вошла, а то еще оторвет ему
что-нибудь за все обиды.
Марьи все не было. То ли одевается, то ли раздевается, то ли
губы красит, то ли волосы расчесывает, хрен их поймет, этих женщин.
Как по нему, пусть приходит хоть с копной на голове, лишь бы
быстрее.
Неожиданно граф услышал писк. В окно спальни, открытое по случаю
теплой погоды, влетело нечто. Это могло бы быть комаром, если бы
нормальным комарам не полагалось быть раз в сто поменьше. Чудовище
присело на оконную раму, посмотрело на графа фасеточными глазами,
потом снова поднялось в воздух.