Кристина стояла у окна и смотрела на площадь перед
гостиницей: около полудня появились здесь торговцы, увешанные поддонами со
сладостями и украшениями, а ближе к вечеру потянулись к фонтану горожане с
детьми. К зданию напротив, где остановился Морис, то и дело подъезжали экипажи,
возвращая постояльцев в скромные, похожие на эту, комнатушки. А она другой
экипаж ждала, и сердечко не успокоится, пока жених ее не вернется, не обнимет
ее и не убедит, что все хорошо, опасности нет и Филипп далеко, не угрожает
никому расправой…
Смеркаться стало. Багряным сиянием уходящего солнца
окрасились белоснежные мраморные статуи на площади; в чистую, небесно-голубую
воду фонтана будто крови налили… Кристина вздрогнула: на мгновение ей
показалось, что это действительно кровь. Да нет, померещилось – пенистые струи
взлетели ввысь и плюхнулись, растревожив сверкающую, чуть розоватую от заката водяную
чашу. Просто закат. Просто волнение. Просто этот город теперь всегда будет
внушать страх.
Горожане разошлись, не слышен больше детский смех. Зажглись
фонари, а кровавое небо почернело и заискрилось алмазами звезд. Кристина сминала
тонкий шелк халата и даже не замечала этого – в кромешной темноте стояла она у
окна и все ждала, ждала…
Нет ее защитников, и экипажи уже не так часты… Но вот еще
один свернул на площадь, скрипя колесами по брусчатке, – Кристина прильнула к
окну и облегченно выдохнула, заметив в свете фонарей два знакомых силуэта.
Этьен вошел тихо, уверенный, что Кристина уже спит, его не
дождавшись. Устало опустился в кресло, прикрыл глаза и даже не заметил силуэт у
окна…
Тяжелый день выдался: боевой настрой его людей угасает,
Филипп звереет. От барона Карманда, умудрившегося найти местечко при
королевском дворе, информация поступила крайне скупая – Филипп будто затаился,
готовясь к очередному решительному прыжку; никому не верит, ни к кому не
прислушивается, ни с кем не советуется. Только приказы отдает, когда удается
вычислить очередную ячейку шпионов-засланцев: схватить, убить. Без суда, без
следствия, без объяснений. И люди боятся. У них одна жизнь, у них семьи дома, и
ради никому не известного ренардовского отпрыска рисковать они не хотят,
понимая, что даже если он и сменит Филиппа, то до этих светлых времен еще
дожить надо, а удастся это далеко не всем.