- Хорошо, Филипп, - вздохнул Адриан, благоразумно рассудив,
что спорить себе дороже. – Мы делаем все, что в наших силах.
За спором они не заметили, как нарисовался перед ними
какой-то невежда – завидев Филиппа, он бросился наперерез, тыча перед носом короля
ворохом исписанных бумаг:
- Ваше Величество, взгляните…
Филипп недовольно поморщился, а маркиз тут же поспешил
отпихнуть бедолагу в сторону, шикнув:
- Его Величество занят, неужели не видно! Пошел вон отсюда!
- Что за бардак! Откуда здесь посторонние? – недовольно
бросил Филипп.
- Выясню.
Они прошли чуть вперед и уже почти забыли о несчастном,
когда в спину венценосца долетело злобное, обиженное шипение:
- Занят он… В кого ты только уродился такой? Животное
похотливое! Кроме баб ни до чего дела нет!
Филипп резко остановился и обернулся, прожигая ледяным
взглядом скорчившегося от боли мужчину. Потом так же резко отвернулся и тихо,
но жестко, проговорил своему спутнику:
- Повесить его.
Маркизу только и осталось, что покорно кивнуть в ответ –
скор король на расправу, уж лучше дорогу ему не переходить.
Казалось, человеческие слабости не для него – всегда
собран, холоден, спокоен; от приказов его мурашки по кожи ползут – налево и
направо, походя, на тот свет отправляет! Вот уж действительно, бойся немилости.
И Адриан боялся. Как никто боялся Филиппа, несмотря на столь близкие, едва ль
не братские отношения с молодым королем – ведь как знать, сегодня ты друг, а
будешь ли им завтра?
- Что с моим конем? – спокойно спросил Филипп, кажется, уже
позабыв, что только что обрек на смерть в общем-то мало в чем повинного
человека.
- С минуты на минуту будет на конюшне.
- Отлично. Хочу завтра прогуляться. Посмотрим, стоит ли он
тех денег, что за него запросили. Ты со мной едешь, так что будь готов.
Они прошли по длинному коридору, свернули в одну из арок и
вскоре вышли на просторный балкон, с которого открывался прелестный вид на одну
из главных сокровищниц королевских владений. Там, внизу, устроившись на резных
скамьях вокруг просторного бассейна, предавались безделью юные наложницы
короля.
Да, к женщинам у Филиппа отношение было особое. Лишенный
материнской ласки, он женщин ненавидел и презирал. И в то же время, был не
прочь приглушить детские обиды целебным эликсиром женской любви. Даже такой –
неискренней, продажной, доступной. Благо, желающих отказать молодому мужчине
находилось немного – на свой «гарем» он не скупился, и за ночь любви девушка из
самой бедной семьи вполне могла стать обладательницей несметного, по меркам
простого народа, богатства. За каждый камешек, за каждую безделушку, что так
заманчиво искрится и сияет на солнце, заставляя позабыть о таких
недоразумениях, как отнятая честь и украденная юность, вчерашние чопорные
девицы готовы были едва ль не глотки друг дружке перегрызать в гонке «кто
быстрее залезет в штаны к молодому королю»!