- Не надо парня! Я же замужем!
- Неа… - весело протянула подруга, -
это там ты замужем. И то я надеюсь, что ненадолго. А здесь ты
свободная и красивая девушка! Пришло время укладывать штабелями к
своим ногам сексуальных мужиков!
Я рассмеялась, думая, что Жанна как
обычно шутит. Но она бросила на меня предельно серьезный взгляд. Не
шутит. Ой-ёй…
Но против воли в животе впервые за много лет зашевелились в
предвкушении бабочки.
Алиса
Спорить с Жанной почти всегда
бесполезно. Она вбила себе в голову, что мне обязательно нужно
влюбиться и закрутить курортный роман. Несмотря на мои слабые
протесты, она активно пыталась знакомить меня со всеми ее
приятелями, коллегами и знакомыми. Даже пару раз уговорила пойти с
ней на вечеринку к вообще незнакомым людям, чтобы я с кем-нибудь
познакомилась.
Я с одной стороны хотела этого.
Хотела хоть на время влюбиться, почувствовать рядом мужчину,
который ко мне не равнодушен. Но с другой стороны, я не могла
переступить через себя. Наверное, во мне говорила впаянная глубоко
в подсознание порядочность. Я все-таки замужем и изменять мужу не
могу, даже если хочу.
Но если быть откровенной, то я не
сильно-то и хотела… Обида на мужа не отпускала до сих пор. Я не
могла просто перешагнуть через его измену. Порой накатывало
болезненное горе. Я рыдала в подушку, выла от невыносимой агонии.
Тринадцать лет коту под хвост! Нет, мне не жалко времени,
проведенного с Егором. Я сожалела о том, что не была счастлива.
Сейчас со стороны отчетливо вижу, что
муж меня не любил. Зачем женился? Зачем так красиво ухаживал,
уговорил выйти за него? У меня нет ответа. Но какие бы побуждения
им не двигали тогда, он своего добился. Но даже не пытался сделать
наш брак удачным.
Практически с первого дня я
чувствовала это. Просто тогда я этого не замечала. Не хотела
видеть. Начиналось все с незамысловатого пренебрежения моими
словами и желаниями. Потом начались осторожные, если можно так
сказать, оскорбления.
- Ты у меня такая глупенькая
маленькая девочка! – так говорил мне муж, когда я что-то предлагала
или высказывала какую-то мысль.
Вроде ласково, необидно. Но это
звоночек, что мое мнение вообще никого не интересует.
Мягко и постепенно его слова
становились жестче, более хлесткими и ранили гораздо больнее. Через
несколько лет он уже мог без зазрения совести и дальнейших
извинений сказать что-то вроде: