Машинально я подняла рубашку и
понесла в ванную. Бросив одежду в корзину, заметила на ткани
странные яркие пятна. Поднесла ближе к глазам – помада! Чужая,
ярко-розовая помада! Ах ты мерзавец!
Волна боли нахлынула на меня, лишая
дыхания. Мне показалось, что меня сейчас стошнит, что я упаду и
больше никогда не смогу подняться, что ужасный крик раненой души
разорвет глотку. В глазах на секунду потемнело, кажется я сейчас
потеряю сознание. Но через несколько секунд зрение восстановилось,
а вместе с ним появились силы, подпитываемые яростью, чтобы убить
или хотя бы покалечить своего «драгоценного» мужа-изменщика.
Вихрем я влетела в зал и с размаху
ударила Егора по лицу этой злосчастной рубашкой.
- Ты тварь! – кричала я. – Как ты
посмел?!
- Что? Что?.. – бормочет ничего не
понимающий Егор. Он уже успел вырубиться, но оплеуха заставила его
ненадолго прийти в сознание. Он сосредоточил взгляд на мне и на
предмете в моих руках. – Ты больная что ли? – заорал он.
- Это ты больной! Как ты посмел
явиться домой с чужой помадой на рубашке?
Он помолчал, потом потянулся к
рубашке, чтобы внимательнее ее рассмотреть. Я выпустила ткань из
рук. Егор несколько секунд изучал розовые следы. А потом изрек:
- А что в этом такого? – и лег спать
дальше, бросив рубашку на пол.
Что в этом такого? Что такого?.. Меня
как будто ледяной водой окатили. Я думала, что мне раньше было
больно. Нет, не было. Никогда мне не было так больно. А сейчас от
этой боли у меня подкосились колени, я рухнула на пол, рядом с
чертовой рубашкой. Вой вырвался из глубины моей груди как будто сам
по себе. Нет, я не плакала. Даже не рыдала. Я выла от чистой
агонии.
Двенадцать лет совместной жизни,
замечательный 11-летний сын. Я терпела безденежье, пьянки, многое
другое. Но он никогда не изменял. По крайней мере, я об этом не
знала. Если раньше я могла утешаться тем, что у нас просто
временные трудности, мы все это переживем, то теперь иллюзии
разрушены.
А я ведь его любила. Всегда. Каждый
день. Даже, когда обижал. Терпела, прощала, надеялась, что все
изменить к лучшему. Не изменится.
И вот я валяюсь на полу разбитой
лужей из слез и агонии. Я на коленях перед ним, я сломлена,
истерзана, разрушена. А он пьяный в отключке и даже не знает, что
только что уничтожил весь мой мир. Даже если бы и знал, ему,
вероятно, было бы все равно…