- Че молчишь? – выплюнул мне в лицо
Егор, его лицо перекосило от гнева. – Специально такую херню
творишь?! Позлить меня решила?!
Я чувствовала, что побледнела, в
глазах собирались слезы. За что так со мной? Это вообще-то он мне
изменил. Злиться я должна, а не он. И это я должна кричать, а не
сидеть забитой овечкой в уголке.
- Хватит! – внезапно закричал Андрей.
Он встал и загородил меня от отца. – Уходи!
Последнее слово Андрей проговорил
почти шепотом. Похоже сам испугался своего порыва. Я тоже
испугалась, глядя как глаза Егора наливаются кровью, как руки
сжимаются в кулаки. Я резко соскочила со стула и толкнула сына себе
за спину.
- Егор, стой! Не делай ничего,
пожалуйста! Давайте все успокоимся… - примирительным тоном начала
я. И сама себя за это презирала. Гнать надо Егора поганой метлой, а
не конфликт пытаться сгладить. Эх, нет у меня стержня, нет воли и
силы духа.
- Да вы че тут все охренели? Ты, -
Егор ткнул пальцем в сына, - щенок, на отца тявкать вздумал? Совсем
от рук отбился! Пороть тебя надо, сученыша такого!
Я как в замедленной съемке видела,
что Егор тянется к сыну. Нет, я не дам ему прикоснуться к сыну. Я
бросилась наперерез и успела оттолкнуть тяжелую руку. Сына он не
достал, я тоже не пострадала, а вот Егора по инерции развернуло, он
потерял равновесие и тяжело упал на стол. На пол полетел заварник с
кипятком. Звон разбитого фарфора сменился оглушающей тишиной.
Мы все втроем замерли, я боялась
пошевелиться. Егор с легкой растерянностью смотрел на осколки,
потом на нас с сыном, стоящих в обнимку возле холодильника, но уже
со злость, чистой и неприкрытой ненавистью в глазах.
- Тварь! – прошипел он, глядя мне в
глаза. После этого развернулся и громко топая вышел из кухни.
Меня начало трясти. Я сильнее
прижимала к себе сына. Он жался ко мне, руками цепляясь за
футболку. Несмотря на то, что мы с ним одного роста, он все равно
еще ребенок, который сейчас ищет защиты у мамы. Мне нельзя
раскисать, надо взять себя в руки и что-то делать. Только вот
что?..
Егор и раньше иногда позволял себе
меня обзывать. Называл тупой, уродливой, жирной, «овцой» и так
далее. Но сына никогда не трогал. Андрея он как будто вообще не
замечал иногда. А сегодня и на него накинулся.
Надо бежать от этого человека. Умом я
это понимала, только сделать ничего не могла. Меня сковало какое-то
оцепенение. Даже пошевелиться не могла.