Захожу в ванную и слышу, как в дверь кто-то звонит. Собираюсь сходить и посмотреть, кто пришел, но в коридоре застываю, слыша голос Елизаветы.
– Ты зачем пришел? – словно змея шипит.
Делаю пару шагов в сторону ванной, но замираю, когда слышу знакомый голос.
– Солнышко, я телефон оставил.
Что за?..
– Стас, блин, мы же договаривались, что ты тут больше не появляешься.
Твою же!.. Что он тут делает?
– Лизончик, не злись.
Слышу звук поцелуя, и меня передергивает.
– Мы круто провели эти два дня, че ты напрягаешься?
– Стас, мы же договорились, Рома не должен ни о чем догадаться, а ты тут снова нарисовался.
Невеста Ромы буквально плюется ядом, а у меня ноги врастают в пол. В ушах гудит кровь, в висках стучит назойливый вопрос: что делать?
И тут словно гром среди ясного неба. Перед глазами всплывает лицо любовницы Стаса, которую я застала по возращении из командировки. Только тогда она была блонди, поэтому я ее не узнала. Да и в тот момент я была сосредоточена на Стасе, а его девку видела вскользь.
– Ты не одна, что ли? – выдергивает меня из задумчивости голос моего бывшего.
Я слышу приближающиеся шаги. Наконец, отмираю, срываюсь с места и скрываюсь в ванной.
– Прислугу вызвала, чтобы все следы тут прибрала.
– А, какая ты у меня умничка.
От этого эпизода внутри все сворачивается в комок. Куда я влипла? И что теперь делать?
Слышу, как уходит Стас, когда привожу в порядок разворошенную постель. Стараюсь не морщиться брезгливо, когда меняю постельное и в красках представляю, что тут происходило, пока Рома ездит по делам.
Чувствую, когда в комнате перестаю быть в одиночестве. Оборачиваюсь и ловлю на себе задумчивый взгляд Елизаветы.
– Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что об этом всем Рома не должен знать? Ты же не хочешь остаться без этой работы? – складывает руки на груди и вопросительно вздергивает бровь.
Не хочу. И не могу! Потому что у меня двое детей, а желающих взять на работу мать-одиночку можно пересчитать по пальцам одной руки.
– Я не слышу ответа, – заводится и подходит ко мне чуть ли не вплотную. – Если я узнаю, что ты что-то ляпнула Роме, ты отсюда вылетишь и полетишь так далеко, что потом ни на одну работу не возьмут, а у тебя, какая досада, – она притворно-сочувствующе надувает губы, – двое детей и нет мужа.
Внутри все холодеет от одной мысли, что я могу остаться без средств к существованию.