– Молодой господин, вы и правда собираетесь здесь и сейчас
активировать доктрину?.. – В голосе мужчины были отчётливо слышны
нотки осуждения.
– Если у меня пусть без подготовки, пусть в состоянии крайней
усталости, но возникнут проблемы с чем-то настолько простым, то о
других доктринах не стоит и задумываться. Я уверен, что ты думаешь
точно так же, Деймос. – С этими словами Виктор, ничуть не волнуясь,
водрузил шкатулку на прикроватную тумбу, после чего открыл её и
взял в руки массивный, отдающий потусторонней синевой кристалл,
половина которого представляла собой многоуровневую выемку для руки
– таким образом что миниатюрная девушка, что брутальный шкаф два на
два могли взаимодействовать с доктриной безо всякий проблем.
Попутно это защищало доктрины от совсем малых детей с крошечными
ладошками: кристалл просто не активировался бы, случись ребёнку до
него добраться.
– Если посчитаешь, что что-то пошло не так, сначала влепи мне
хорошую затрещину. Может, я просто задумаюсь, а ты поднимешь на
ноги всё поместье. – С ухмылкой бросил Виктор перед тем, как
усесться на кровать и впечатать ладонь в отпечаток на кристалле. И
если в первые секунды парень ничего толком не почувствовал,
подумав, что естественного фона маны для активации недостаточно, то
в следующую секунду его как мешком по голове огрели – до того
мощным оказалось давление, обрушившееся на его сознание вместе с
пытающимся утрамбоваться в памяти опытом путешественника, некоторые
эпизоды жизни которого Виктор буквально проживал, пусть и с
порядком притупленными ощущениями. За считанные секунды он разбил
несколько десятков лагерей в самых разных условиях, прошёл сотни
дорог и даже помахал мечом, выпотрошив парочку налетевших на
неплохого мечника разбойников из крестьян. С вилами и топорами
против клинка, хозяин которого прошёл через множество битв – это
надо же было додуматься!
Но самым забавным парень спустя десяток минут, едва его
отпустило, посчитал тот факт, что ощущения эти были один-в-один с
испытанными им год назад. Да-да, именно тогда он занял тело и
попытался без потерь распаковать память реципиента. Правда, в тот
раз это были чистейшие, неотфильтрованные воспоминания шестнадцати
лет жизни в мельчайших подробностях, так что последствий от
поглощения опыта путешественника Виктор, поднявшись с постели и
размяв шею, не почувствовал. Кроме, разве что, странной тяги к
табаку, к которому любитель побродить по континенту испытывал
настоящую страсть, смоля при каждом удобном случае и самому себе
напоминая о том, что до добра это не доведёт.