Проведя пальцами по девственно чистой коже лица, Виктор пару раз
подпрыгнул на месте, расслабив руки и пытаясь тем самым сбросить с
них напряжение. Внутренние ощущения подсказывали, что эта
тренировка дала отсрочку в двенадцать-тринадцать часов, после чего
проклятие вновь пойдёт вразнос. А сделать за это время нужно было
многое, учитывая и девять-десять часов на необходимый для
восстановления сон. Виктор один раз уже не отдохнул как следует,
чего ему в тот раз более, чем хватило: ощущения во время
тренировки, от которой нельзя было отказаться, оказались
непередаваемыми, и повторять это ему не хотелось категорически.
Из-за аккуратных садовых деревьев тем временем показалось
поместье, высокое и невероятно красивое. Три белокаменных
башни-библиотеки, виднеющиеся за много километров, и могучие
внешние стены белого цвета с редкими чёрными вкраплениями особых,
накапливающих ману минералов, искусно превращённых в часть этого
архитектурного шедевра, соседствовали с рублёными углами, резными
парапетами и гранитными статуями чудовищ, выведенных когда-то одним
из предков их рода, химерологом-призывателем Галлом.
Именно его стараниями потомки получили землю, сердцем которой
стали Бельвиосские Леса, и соответствующую благородную фамилию
вместе с графским титулом. Оттого не было ничего удивительного в
том, что сейчас, по прошествии века, в поместье всё ещё было много
напоминающих о химерологе вещей, будь то статуи, портреты или
мозаики, на которых мастера прошлого запечатлели подвиги этого
великого человека. Великого без преувеличения, ибо даже Виктор,
восстановив в памяти прочитанные реципиентом летописи, это признал
безоговорочно.
– Стол уже готов? – Служанки встречали юношу у самого входа,
дабы, случись тому отдать приказ, сохранить в своём распоряжении
побольше драгоценного времени для его выполнения. Такого на самом
деле ещё не случалось, но очень уж их беспокоил изменившийся после
трагедии характер молодого господина, из добродушного и спокойного
юноши превратившегося в одержимого тренировками, отстранённо-злого
молодого человека. Любой маг не увидел бы в этих метаморфозах
ничего странного, ведь один из самых талантливых сыновей графа в
один миг лишился своих способностей, и был вынужден начинать
обучение даже не с нуля, а «из минуса» в виде напрочь
отсутствующего контроля над маной. Что в семье потомственных и
могущественных магов было, конечно же, чревато.