А завхоз снова подтвердил свои опасения: Михалыч точно узнал, авторитет – на стройке, будто ждёт чего-то, не поехал с эвакуированными, но и на людях не показывается. Старый товарищ просил Степана Петровича быть поаккуратнее, не бродить вот так запросто по окрестностям в одиночку: «Не дай бог, повстречаетесь, пощады не жди, тем более он всегда ходит с охранниками». А то, что на стройке окопался Налим, даже вечно сомневающемуся начальнику станции стало очевидным фактом.
Целый день провёл с детьми сын известного писателя Бианки, тоже Виталий Витальевич, работающий директором заповедника. Приплыл на своём катере, каждый раз ему собирали группу до тридцати ребят, и они трижды выходили в море, на острова. Видели тюленей, для них поднимали верши с большими рыбинами, попавшимися в сетки, показывали святая святых – гагачьи гнёзда, где собирают самый тёплый пух. Никто и представить не мог, что гагара – небольшая водоплавающая птица, похожая на диких уток, только расцветка перьев совсем другая, чёрных и светлых тонов.
Ближе к июлю залив начал прогреваться, уже несколько дней жарко, до двадцати пяти градусов. Бараний лоб к вечеру отдавал собранное тепло воде, и та, наконец, поднялась до двадцати градусов. Купание для малышей устраивали после полдника, по очереди, отряд за отрядом ровно по тридцать минут. И без обиды: все понимали – это Север, утром уже не искупаешься, считай, до обеда – вода не выше семнадцати градусов. На дежурство у залива бросили все силы: по кромке леса, на случай незваных гостей-соседей, ходили солдатики. Они загорели, отъелись, мальчишки называли их по именам, любили занятия с ними по военной подготовке и строевым песням. На высшей точке каменного плато стоял Николай, физрук, почему-то с биноклем на груди (смешно было на него смотреть). У воды и в воде – вожатые, в основном парни. Плато совсем полого уходило в залив, до тридцати метров можно не опасаться за глубину: комару по колено. Но потом, сделав замеры, убедились: дно постепенно опускается вниз метров на десять. Именно в том месте дежурил четырёхвесельный парусный ял во главе с курсантом из мореходки. Крики, визг, гвалт стоял такой, что надо затыкать уши, чтобы не оглохнуть. Полотенца, байковые одеяла, сохнувшие плавки и трусики разбросаны по всему белому горячему от солнца каменному гиганту, который благосклонно принял на свою грудь беззаботную ораву детишек.