Однако никаких документов, подтверждавших этот факт ленинской биографии, не сохранилось, кроме воспоминаний преклонных лет москвички. Она видела основателя партии, будучи ребенком, когда Ленин оказался в их доме, а уходя, оставил щедрый подарок – карманные часы. И я ей поверил, потому что часы дарил он не один раз.
Поскольку, повторяю, документов никаких нет, и найти их практически невозможно, то и написать об этом факте, когда я узнал о нем, оказалось нельзя: разрешения на такую публикацию Институт истории партии никакому бы автору не дал. Своего корреспондента, члена этой семьи, если память мне не изменяет, Николая Ивановича Какурина, просил я написать все, что ему было известно об этом эпизоде, чтобы хоть какой-то документ в архиве остался. Но не сумел его подвигнуть на такой труд. И сам не вдохновился. Маячил перед глазами образ начальника Таганской тюрьмы в командирской гимнастерке с шашкой на боку, увиденный мною на семейной фотографии. Он-то и стал преградой на пути к стиранию «белого пятна» в биографии вождя. Не хотелось идти по следам тюремщика, даже если по ним представлялась возможность выйти на явный ленинский след. Хотя, вообще говоря, это интересная работа – пройтись по пыльным тропинкам тюремщиков с дореволюционным партийным стажем.
Каждая из таких дорожек приведет рано или поздно к тракту или шоссе, магистральному пути, каким вошел в историю Ленин…
Так вот, с берегов Волги экстерн Владимир Ульянов ездил сдавать экзамены в Петербургский университет. Для этого ему следовало приезжать в Москву на Рязанский вокзал (ныне Казанский), перебираться на Николаевский, чтобы ехать в Петербург. Почему с Рязанского вокзала да не направиться в московскую гостиницу, а оттуда в центр, в Московский университет, славившийся юридическим факультетом, где также можно было бы сдавать экзамены? К слову сказать, экстернат в Московском университете просуществовал много лет, я в 1950 году чуть было не поступил на это захиревшее отделение, но его как раз тогда прихлопнули, переведя всех экстернов в заочники…
Прибывающий тогда в Москву путешественник на Каланчевской площади чувствовал себя далеко от центра города, на его окраине. Нужно было нанять извозчика и по Домниковке, ныне не существующей, двинуться к Садовому кольцу, далее проследовать в гущу Москвы, где на площади около ста квадратных километров проживало около миллиона жителей.