– Скорее всего, лодки будут держаться в пределах видимости друг друга и, как только интересующий объект появится, подадут знак флажками. Система сигналов, конечно, не такая, как на ваших военных кораблях, но не менее эффективна.
Интересный китаец, говорит прямо как российский интеллигент. Интересно было бы узнать, где он нахватался таких выражений?…
* * *
Ночь, мне не спится, ворочаюсь и с некоторым раздражением и завистью вынужденно слушаю заливистый храп моего толстокожего товарища. Тик-так, тик-так, отсчитывают ходики – каждая секунда прожитой жизни перед риском потерять ее сегодня отмеряется довольно четко. В Москве сам стремился на оперативную работу, а сейчас перед делом вдруг охватил какой-то мандраж. Буренко, конечно, не жалко прикомандированную рабочую скотинку. Чтобы как-то отвлечься, вслушиваюсь в звуки за окном. На одиноком тополе во дворе заухал сыч, ему тут же с живейшим интересом ответила местная кабыздоха, на гавканье которой откликнулся хозяин поместья. Обложив беднягу трехэтажным матом, он спугнул нежную птицу, после чего собака примолкла, лишь изредка поскуливала, жалуясь на тоскливую скуку. Но вот примолкла и она, а в соседском саду подал голос соловей. Сначала робко, затем разразился длинной трелью. Под соловьиное пение я и уснул…
Проснулся после трехчасового сна в районе четырех утра, и, выйдя во двор, размялся, сопровождая физические упражнения дыхательной гимнастикой. Потом облился холодной водой из колодца, и мои ночные страхи куда-то пропали. Жизнь вновь заиграла оптимистическими красками, и сразу страшно захотелось жрать. Хозяйка дома, краснощекая молодка, как раз растапливала во дворе летнюю печь. Обтянутый шерстяной юбкой тугой зад склонившейся над очагом бабенки сразу навел меня на определенные мысли. Да, долгонько я говел! Пялюсь на прелести слегка перезрелой красотки и вдруг замечаю, что она хитрым взглядом черного глаза косится на меня. Да еще и подмигнула!
– Хозяйка, накормишь? – враз охрипшим голосом пробормотал я.
– Могу и накормить, – двусмысленность фразы улыбающейся бабенки призывала к действию. Чем я и воспользовался.
Вмиг сократив расстояние, я развернул ее к себе и запечатал сочные губы крепким поцелуем. Через минуту, так и не разжимая объятий, мы очутились в сарае под сеновалом. Тут уж ничего не поделаешь, пришлось бабенку выпустить из объятий, зато, пока она поднималась по скрипучей лесенке на сеновал, я в полной мере ощутил ее стати, слегка придерживаясь за корму молодки. А в следующее мгновение сам орлом взлетел на сеновал, на ходу скидывая с себя одежду.