- Я же тебе говорил. Ничего не помню.
- Ничего! Мне бы так «не помнить»! Вот откуда ты знаешь про
молекулы? А таблицу Менделеева?
- Э-э… Не знаю. В школе наверное учил.
- В «школе»! Что-то я такого не учила. Как думаешь? Война скоро
закончится?
- Думаю, не скоро. Два, три года… Может больше.
- Как! Почему так считаешь? Это же очень долго!
- Почему не знаю, но судя по тому, что против нас воюет вся
Европа наши не скоро смогут собраться с силами и дать достойный
отпор.
- Но ведь у нас огромная армия! И танки!
- Видел я эту «армию». Сдались без единого выстрела. Пока наши
не поймут, что на кону стоит страна! Жизни жен, детей, и не начнут
воевать по-настоящему, дело не сдвинется.
- Так это что? Мы будем тут сидеть в лесу столько времени? Я
комсомолка!
- Ты, прежде всего, девушка! Будущая мать. Не твое дело
воевать.
- Как ты можешь так говорить! Это мой долг!
- Ну?! И как ты собираешься воевать?! Иди! Стрельни пару раз!
Может и убьешь кого. А дальше? На кого сестренок оставишь? А кто
будет рожать детишек после победы? Я, что ли?!
Катя фыркнула, представив такое.
- А воевать мы будем. Пока не знаю как, но будем!
Мои слова оказались пророческими, когда через пару дней на наш
домик набрели несколько наших солдат во главе с молодым
лейтенантом. Бедолаги были усталые и голодные и почти все ранены.
Катя тут же развела лазарет и принялась в меру своих знаний
исполнять роль санинструктора. Лейтенант был ранен в руку, но
боевого пыла не утратил, как и табельного пистолета.
- Немцы далеко? - Спросил он как только пришел в себя после
болезненной перевязки.
- В верх по реке идти часов пять, шесть. Там мост и деревенька
на той стороне. Мост охраняется, а в деревне мы давно не были. –
Отвечаю все как на духу.
- Отдохнем пару дней. Не объедим вас?
- Не! У нас и корова есть. Хотите молока?
Я подхватил чайник и обнес бойцов наливая кому во что. Солдаты
неверяще нюхали утренней дойки молоко и закрыв глаза медленно пили,
смакуя каждый глоток.
- Потом еще налью. Сразу нельзя, животы подхватит. Скоро кулешь
поспеет, - говорю шестерым солдатам и командиру.
- Шустрый ты, однако! Это сестры твои? - Кивнул он на лежанку, с
затихарившимися девочками.
- Да. Мои. А мамка погибла.
Лейтенант помолчал, а я, вспомнив про курево, достал папиросы и
раздал бойцам.
- Немецкие. Спасибо! Давненько не курили! – Бойцы задымили,
оживая на глазах, оттаивая лицом и начиная проявлять человеческие
эмоции. Потом все поели и попадали кто где, засыпая после бессонных
дней мытарств. Один лейтенант не поддался соблазну, видимо пожалев
подчиненных и не назначив караул. Катя унесла стирать окровавленное
белье, а мы с лейтенантом вели неспешную беседу.