Возвращаться к забытому дому,
Превращённому кем-то в тюрьму.
Исчезаю усталою тенью,
Не склоняясь в чужом падеже, —
Жизни нет для меня на коленях,
Но и стоя не выжить уже.
Бессмертны песни, сказки и стихи,
которые Любовь в Душе родила...
Ну, а злодей или его могила —
Здесь ненадолго. Тяжкие грехи
имеют свойство рассыпаться в прах...
Слова наветов, злобного коварства —
политы ядом. От него лекарство
заложено Всеведущим в веках, —
их жернова крошат проклятий пыль,
их мерный ход никем не отменяем,
и мы с тобой не ведаем, не знаем —
чей скорбный холмик захватил ковыль...
Её глаза – усталые, слепые, —
Взор отвела, и целый мир померк...
О чём спросить безмолвную Россию
Страну воров, пророков и калек?..
Она смолчит, своей вины не зная,
Земля потерь... Здесь храмы на крови,
Здесь каждый камень – это Русь святая,
И каждый ветер плачет о любви...
Молчи, душа. Дверей не отворяя,
Сгорай во мне, подобная углю...
У нас орда и осень – золотая, —
У нас беда – я двери отворю
И сяду у крылечка, там, с бедою,
И поведу извечный разговор:
Не о любви, любви давно не стою
(её не стоит душегуб и вор),
А о душе, – она углю подобна,
И, словно ночь, безмолвна и слепа, —
И только тьма в её глядится окна,
И глупым ветром плачет невпопад...
Осторожность – погубит умников
В этом гибельном сером сумраке
Мне однажды дано пропасть, —
Полумеры подводят умников,
А безумцев – подводит масть…
Здесь повсюду враги. И рифы
Потрошат, как мясницкий нож,
И кричат над добычей грифы,
И глумится над правдой ложь.
Интриганы транжирят вечное,
И оборваны якоря…
И, выходит, дорога млечная
Нарисована в небе – зря!
И без толку толчётся солнце,
Стылым диском круша моря, —
Кто умеет любить – спасётся,
Остальным – и пытаться зря.
Знаю, в этом усталом сумраке
Предназначено мне пропасть,
Осторожность погубит умников,
А безумцев – погубит страсть!
Следы дождя и мёрзлая роса —
Предвестники извечного финала,
Над головой – седые небеса, —
Опять стою у старого причала,
И тень моя, в тумане растворясь,
В беззвучность эха кашляет надсадно.
Возможно, эхо – чья-то ипостась, —
Плодить свои – и глупо, и накладно.
Возможно, зря в сплетеньях октября
Мой монолог незрячего с безногим
Затеян был. Причальность алтаря —
Понятна мне, но недоступна многим.
Я ухожу в финальность тишины,
И растворяю холодом мгновений
Иллюзию отсутствия войны