Наездник, ловко, работая одними шенкелями, заставил коня
сдвинуться с тракта на обочину и, махнув рукой, предложил
извозчику, первым заехать в слободу.
Водитель кобылы, тихо проворчав под нос что-то витиеватое и,
скорее всего, оскорбительное, хлестнул вожжами бока лошади. Обычная
савраска, мотнув головой, понуро потащила гружёную чьим-то скарбом
телегу.
Караван состоял из двух десятков крытых брезентом телег. Большая
часть завалена барахлом. На остальных, в импровизированных креслах,
рассматривая окрестности через вшитые в ткань пластиковые окошки,
сидели переселенцы. Семейные и одиночки, собравшиеся либо по
интересам, либо путешествующие в какое-то одно, заранее выбранное
место. Маленьких детей не наблюдалось. Лишь у одной семьи имелись
сын, если судить по внешности, уже совершеннолетний, и дочь, с
большой степенью вероятности, погодок парню.
Всаднику ещё в Шатуре это показалось странным. За детей
государство выплачивало хорошие пособия, уменьшало налоги и
предоставляло различные льготы. Семьи, имеющие ребёнка, а тем более
двух, хорошо обеспечивались государством и редко срывались с
насиженных мест в поисках лучшей доли.
Впрочем, в дороге одинокий путник, да ещё со своим конём,
держался обособленно и в разговоры предпочитал не вступать. Особо
любопытных отшил на первой же ночёвке и больше с расспросами к нему
никто не лез. Поэтому историй попутчиков не знал.
До Мурома простиралась, так называемая, контролируемая зона.
Дорогу держали под особым наблюдением с БПЛА и силами росгвардии. В
связи с чем конвой для сопровождения выделяли только особо ценным
грузам, либо за дополнительную плату наличными.
Караван, к которому примкнул всадник ни тем, ни другим не
выделялся. Люди рассчитывали использовать сбережения для
обустройства на новом месте, а не тратить их на охрану в самом
начале пути. Потом, за Костоломовкой, начнётся ничейная территория
и уже там, желающим добраться до выбранного места живыми, придётся
раскошелиться.
Октябрь, пожалуй, лучший месяц для тех, кто решился сменить
насиженное гнёздышко и переехать в другой регион. Даже навскидку
легко можно найти десяток причин для подобного безумия.
Во-первых, погода. Из-за глобального потепления выдержать долгие
переходы мог не каждый.
Во-вторых, после сбора урожая и близости окончания года, у
многих начиналась депрессия. Тоска и тревога порой переходили в
психоз и даже те, кто поколениями пускал корни в ставших родными
городах, срывались вдруг, обуреваемые желанием найти лучшую долю и
изменить жизнь.