Ощущения тела исчезли, и сознание оказалось в полной темноте,
которая сменилась жжением на спине и в груди, усиливающемся с
каждой секундой. Стрельнуло болью в голову, после чего включилось
зрение. Я сразу потерялся в различных спектрах, транслируемых
датчиками, и десяток секунд отсекал лишнее.
Хорошо, помогло конструирование морфа дома, но новые ощущения
сильно выбили из колеи. Особенно когда я осознал степень
повреждений доспеха.
Задние пилоны, которые должны обеспечить маневрирование в
воздухе и добавочное ускорение на земле, полностью уничтожены.
Работают медиаторы на корпусе, да и то – частично. Летать не могу,
и компенсация веса доступна едва ли для половины массы. Левая рука
повреждена, как и правое колено. Спина, как и грудь, раскурочена,
часть датчиков работают неправильно или не работают вовсе. И даже
обычная визуальная картинка транслируется лишь с одной камеры!
Попробовав пошевелить руками и ногами, вздрогнул от всплеска
боли. Тем не менее, правая рука сомкнулась в кулак, а ноги
прижались к туловищу, готовясь поднять машину прямо. Осталось
решить порядок действий…
Попробовать в пылу сражения убежать? Остаться тут? В обоих
вариантах есть шанс наткнуться на чужой выстрел или удар меча,
специальный или случайный.
Как было написано в пособии для пилотов, которое я читал у нас в
зале по фехтованию. Я попробовал ощутить состояние щитов, подав
энергию на необходимые медиаторы. Заискрился воздух, и вдоль
правого бока растянулось мерцающее поле. Мерцает оно тоже не от
хорошей жизни, а от повреждения медиаторов.
Меч валялся в десятке метров. Судя по виду, побитый, но,
возможно, исправный. Помогая правой рукой, я расположил неисправную
левую конечность на груди, сжав пальцы на выступе брони. Хоть
какая-то защита повреждённой кабины. Сделав пару шагов, подхватил с
земли меч и замер, смотря на выход из пещеры. Прямо внутрь больше
ничего не летит, повстанцы отбились? Быть того не может.
Вокруг кричали люди, разбегаясь от меня и наводя тяжёлое оружие.
Размышлять стало совсем некогда. Сжав в рукоять клинка, я побежал
наружу. Остатки маскировочной сетки промелькнули мимо, и,
вырвавшись наружу, мех рванулся направо. Память меня не подвела,
там можно было забраться на склон.
На трёх конечностях я полез наверх, метаясь из стороны в
сторону. Сто метров, двести, пятьсот, а дальше склон приобрёл такую
крутизну, что пришлось двигаться вправо.