«Предел отчаяния». -
Повернув голову, я указал на группу людей в синих плащах, что
стояли у границы области заклинания и вот-вот собирались туда
войти. - А вот они - дремучие идиоты, не ведающие, что творят.
Зачем они туда....
- Время вышло, людишки, - внезапно
раздался откуда-то с верхушки штаба скрипучий голос.
Грязно-серое марево в районе крыши
трёхэтажного здания прояснилось. Наверху стоял «поджигатель», держа
за горло вопящего, практически невменяемого молодого мужчину, судя
по синему плащу - экзорциста. Мгновение - и маг вспыхнул,
окутавшись коконом пламени. Короткий полёт - и глухой шлепок тела,
рухнувшего вниз к отмостке фундамента. Пламя осветило место
падения, а я почувствовал, как изнутри поднимается праведный гнев.
Судя по трём обугленным телам на бетоне, этот экзорцист был уже не
первым.
- Время пошло, - равнодушно сообщил
демон, производя манипуляции с наручными часами. - Ещё двадцать
минут, и ещё одна смерть. Я жду... Остановите меня.
- Да не познают ваши глаза ни слёз
радости, ни слёз боли. Отправляйтесь в объятия Его.
Очертив пальцами крест плачущего Бога,
сложив руки на груди, я поклонился, проводив погибших отходной
речью. Молчун вскинул свою винтовку, начав прицеливаться, но я
положил сверху руку и покачал головой.
- Это бесполезно, Алексей, - чувствуя,
что Городной сильно раздражён, я взглядом указал на
экзорцистов.
Пара магов подняли руки. Ярко-белые,
свитые в копьё молнии, и тройка закрученных в спираль огненных сфер
врезались в границу предела, разлетаясь искрами. Слепящая вспышка
ударила по глазам, заставив всех зрителей невольно зажмуриться.
- Вот это я и имел ввиду. Нужно быть
внутри предела, а так - бестолку.
Я ободряюще постучал по плечу Алексея,
попутно прикипев взглядом к экзорцистам.
«Странная у них магия. Стихийное
происхождение, но исполнение отличается от элементарных сфер: ни
кругов, ни вербальных формул, ни ключей, ни рунических начертаний,
ни жестикуляции».
- Вот вы где! - К нам подошёл облачённый
в камуфляж смуглолицый широкоплечий мужчина лет пятидесяти с острым
взглядом. - М-да... Ещё один полетал. Турик, бери своих, и
идём.
Лицо вояки было обезображено глубоким
шрамом, пролегающим от левой глазницы с отсутствующим глазом, через
щёку, губы и до кончика квадратного подбородка.
- Куда, Алексеич? - не понял
Панарин.