К каменным стенам плотным ковром были
прибиты люди, если их можно так назвать. Иссохшие тела, одежды
истлели, превратившись в лохмотья, перекошенные от агонии лица, а в
серых высохших глазах застыли боль и ужас. Самое страшное - их тела
не покидала жизнь. Из груди каждого бедолаги торчал серебряный кол
с символикой плачущего Бога, от которого тянулась тонкая духовная
цепь в сторону трона.
- Их тут сотни... - прошептала дрожащая
демоница, которой стоило огромных усилий приоткрыть глаза. - Это
монахи.
- Тысячи. Вижу, ты удивлена. Понимаю.
Даже демоны не творят подобных зверств. Всё величие светлой
ритуалистики в деле.
Только сейчас демоница взглянула на
Константина, тут же попытавшись отшатнуться, но сомкнутые крепкие
руки на её талии не дали этого сделать. Это был всё тот же
Константин, но черты его лица немного заострились, а кожа стала
более бледной. Короткий «ёжик» сменился длинными зализанными назад
волосами пепельного цвета, но демоницу насторожило вовсе не это.
Взгляд! Взгляд молодого экзорциста внушал трепет, будто на неё
сейчас смотрит не человек, а сам владыка инфернального мира. Мощь
Константина ощущалась на всех уровнях восприятия, заставляя сжаться
и упасть ниц, вкусить собственное бессилие и ничтожность.
Демоница оцепенела, когда молодой
мужчина потянулся к ней рукой. Милития зажмурилась: все силы для
сопротивления куда-то исчезли.
- Не бойся. Я тебя не обижу. - Голос
Константина был бархатистым и ласковым. - Не будь такой
пугливой.
Милития не отличалась доверчивостью,
особенно по отношению к людям, и возможно, не зря. До слуха
зажмурившейся девушки доносились странные звуки. Следующий десяток
секунд экзорцист производил с ней некие манипуляции: казалось,
кто-то давит яичную скорлупу. Иногда демоница чувствовала
прикосновения к своему телу, от которых вздрагивала, опасаясь что
это «Очищающее касание».
- А ты оказывается ещё девчонка... Под
доспехами было не разобрать, - подал голос молодой экзорцист. - К
тому же ещё и плоская....
Одной этой фразы хватило, чтобы
оцепенение Милитии прошло, сменяясь злостью. Пылающая от возмущения
демоница резко открыла глаза, уже занеся руку, чтобы врезать
отменную пощёчину наглецу.
- Подействовало, - довольно сказал
Константин, привлекая её к себе и нежно целуя в губы.
От неожиданности Милития вновь застыла,
а занесённая для удара ладонь медленно опустилась. К своему
удивлению, она обнаружила, что не испытывает омерзения к
человеческому мужчине.