— Садись.
Я послушно сажусь в кресло, которое, по всей видимости, предназначено для посетителей.
— Зачем пришла? — сухо произносит Артём, скользнув по мне незаинтересованным взглядом, словно я пришла к нему на работу устраиваться, а не денег просить.
Мужчина принимается шуршать бумагами, которыми завален весь его стол, это сбивает с мысли. Он наглядно показывает, насколько я ему неинтересна. Ну что ж. Возможно я сумею его удивить.
— Нам надо поговорить. Удели мне немного своего времени.
— У меня встреча через, — глянув на массивные спортивные часы на запястье, произносит Артём, — семнадцать минут. И до этого мне нужно поработать, поэтому я предлагаю тебе уложиться в три минуты. Одну даю на кофе. Светааа, кофе!
— Я тут.
Пузатая блондинка появляется из ниоткуда, расставляя на столе перед нами чашки. Ободряюще мне улыбается, и, как только дверь за ней закрывается, я решаю сразу перейти к сути. Всё-таки мне нужно уложиться в отведённые Артёмом три минуты. Господи, какая щедрость с его стороны!
— Мне нужны деньги, Артём, — вот так сразу в лоб говорю я и замолкаю в ожидании реакции.
Николаев даже не поднимает голову от своих бумаг. Ни один мускул на его красивом лице не дёргается. Ему всё равно.
— Это я уже слышал. Неинтересно. Не моя проблема.
— Много денег, больше чем в первый раз.
— Поздравляю, — всё-таки смотрит меня, отрицательно качая головой. — Не пробовала раздавать уже имеющиеся долги, а не брать новые?
Ну что за человек!
— Ты не понимаешь….
— Да, не понимаю и не хочу понимать. Ты не согласилась на мои условия, повторного предложения не будет. Тем более твой долг успел вырасти. Что я с этого получу взамен? Моя какая выгода? Ты даже с матерью своей не общаешься. Толку мне от тебя нет никакого. Если ты забыла, мы не родственники. С чего мне вообще тебе помогать?
Я подаюсь вперед, с грохотом ставлю чашку на стол, и Артём наконец-то отрывает взгляд от бумаг. Смотрит на меня долго. Сначала в глаза, холодно, отстраненно, без малейшего намека на жалость. Потом словно лезвием скользит ниже и задерживается на губах. Впивается взглядом в разбитую трещинку, которую я сегодня утром полчаса маскировала косметикой, и синяк рядом с ней. Вижу, как дергается его кадык, сжимаются пальцы на бумагах, сминая документы.
— Помоги мне, — произношу тихо, звенящим голосом, не похожим на мой собственный, подключая весь актёрский талант, который у меня есть, заставляя одинокую слезинку скатиться по щеке, — пожалуйста. Они приходили, — всхлипываю, — распускали руки.