Мне страшно, безусловно, но я достаточно долго к этому шла, с улыбкой развернулась на пятках, только координация подвела. Шампанское, темнота, узкое платье… полетело моё тело прямиком в Лёху, и он успел поймать за секунду до неловкого падения.
Перед глазами жутко плыло, я не очень-то опытная алкоголичка. Сейчас бы кофейку, а не вот это вот всё, но мысль о трезвости улетучилась, стоило снова вдохнуть запах геля для душа и пены для бритья.
Вуаля!
Я снова с “Орландо”.
Лёха-то не такой уж и тощий румяный лох, каким я его всегда считала…
Мы не особенно часто обнимались, я вообще без толстенного свитера его не видела, но на ощупь он очень приятный.
Кожа гладкая, натянута как барабан.
Не зря этот тип таскает тяжеленный ноут и по десятку книг за раз.
Так вот они какие… додики в сотне одёжек, а я-то боялась, что рассмеюсь, когда буду раздевать, но повторим нашу мантру: темнота друг молодёжи!
“Орландо” крепко держал меня и рук со спины не убирал, а я невольно начала его трогать, мне правда интересно, как это… парень на ощупь. Мы же сюда для этого пришли, так что имею право!
Темнота просто кромешная, свет в ванной Лёха выключил перед тем как выйти, шторы задвинула я, самолично, пока бродила со скуки по комнате и напивалась шампанским.
— Ты долго будешь ждать? — спросила очень тихо и сама испугалась собственной смелости. — А то я так состарюсь...
Шёпот тише шуршания одежды. Тише шума города за окном.
Но мой личный Орландо Блум всё будто понял, и его руки, странно решительные, потянулись к замку на моём платье. “Собачка” побежала вниз, спины коснулся прохладный воздух. Палец Лёхи проскользил от шеи к пояснице, точно собирался вдавить косточки поглубже… или прижать к себе поближе?
Повинуясь, я изогнулась и отметила, что прижиматься телом к телу — круто. Это какой-то новый вид тактильных ощущений, даже не знаю, с чем сравнить… Разве что к ощущению, когда в первый раз после долгой зимы входишь в прохладную реку.
С Лёхи упало полотенце.
С меня спали сомнения.
Почему-то до этого момента казалось, что всё… несерьёзно, что вот мы такие пообжимаемся, а потом Лёха сморозит глупость или дёрнет за волосы, или окажется слюнявым, или от его тела будет нести чем-то неприятным, или он чеснока наестся перед нашим рандеву.
Но Лёха… ох, Лёха… решительно схватил меня за подбородок, так что я не успела даже вглядеться в его лицо, крепко поцеловал, и я мигом забыла о всех “но”, что только что напридумывала.