С тех пор как катафалк выехал с Германнштрассе, Гереон не обмолвился с Фёлькером ни единым словом и только наблюдал за врачом уголком глаза. Худой человек в сером помятом пальто, которое, казалось, было ему немного велико. Седая щетина на остром подбородке, глаза, устремленные вперед на улицу, как будто рядом с ним не было никого ни справа, ни слева.
Наконец любопытство Рата взяло верх, и он нарушил молчание. Ему хотелось задать доктору вопрос, который все это время готов был сорваться с его губ.
– Вы ведь врач, – сказал он так неожиданно, что доктор Фёлькер чуть вздрогнул, – почему вы стали коммунистом?
Впервые после того, как они покинули Нойкёльн, Петер посмотрел на него.
– Это идет вразрез с вашим мировоззрением, не так ли?
Полицейский разозлился на самоуверенный тон, который избрал медик. Но еще больше его злило то, что Фёлькер определенным образом был прав. В действительности Рата всегда удивляло, когда люди с университетским образованием называли себя коммунистами. Он не очень разбирался в политике. Коммунисты были для него отростками люмпен-пролетариата, который существовал во всех крупных городах. Тот, кто рос в этой среде, вряд ли имел шанс пробиться в жизни: он становился либо преступником, либо коммунистом. Или и тем и другим. Преступник, коммунист – для многих полицейских это было одно и то же. Разве коммунисты не воровали? Не отбирали насильно у граждан то, что им принадлежало? Уголовный кодекс называл это воровством, а коммунисты – революцией. Какого-нибудь беднягу, который вложил в нечто подобное свою последнюю надежду, Рат где-то мог бы понять, но не интеллектуалов, которые проповедовали революцию. Чего они хотели? У них ведь все было хорошо. Это были те, кто возвел грабеж в идеологию. До тех пор, пока грабеж носил массовый характер, это можно было назвать революцией и обосновывать экономически. Эти идеологи вызывали у Гереона особое отвращение. Бестолковые люди, которые все всегда знали лучше других, которые думали, что правду знают только они. Фёлькера он тоже отнес к этой категории. Впечатление безалаберного человека врач, правда, не производил, зато явно корчил из себя всезнайку.
– Вы бывали в какой-нибудь их этих заплесневелых дыр, за которые у рабочих в этом городе еще выманивают и деньги? – спросил Петер, когда Рат замолчал. – Вы знаете, в каких условиях живут здесь многие люди? Вынуждены жить?