– все хорошо? —
Она слышала это очень медленно, и ее ответ, был очевиден:
– да, да все хорошо, я сейчас, не беспокойтесь, это просто бутылка, ни чего страшного, я все уберу, все хорошо – это была скороговорка. Но мысли продолжали: Все хорошо! хорошо! да! всеее хорошооо!…»
– 2 минуты… —
– я выхожу – она перебила его
Девушка видела, как медленно машет крыльями муха садясь на химический след. Она протянула руку, и двумя пальцами схватила ее за крыло: «Надо бросать это все, бросать!». С отчаянием, но так же быстро простонала Лиса. Швырнула муху в сторону; потушила сигарету; спрятала остатки белой гадости; и, не убрав стекло, вышла из туалета. Отражение выходило из туалета последним, не успевая за своей обладательницей.
Второй пилот еще что-то объяснял инструктору. Девушка хотела присесть на кресло, но тело отказывалось ее слушать. Мышцы не могли позволить себе расслабиться ни на минуту, что-то несло ее прочь, гнало из этого самолета наружу. Ей хотелось просто разорваться, проникнуть в воздух и раствориться в этом мире:
– я готова – она сказала это сама себе.
Инструктор обернулся, но Алиса уже открыла дверь самолета и шагнула из него.
Парашют лежал рядом с креслом.
Она слышала только шум ветра, разлетавшегося под ней, глаза от защитной реакции прищурились. Адреналин немного разбавил эмоций в ее эликсире, но… Алису крутило словно куклу, падающую с крыши девятиэтажки, прокручивающую в голове снова и снова: «Всеее!… Хорошооо!…. Она потянула руку к кольцу, но его не было. Адреналин снова заработал, протрезвляя женщину: «Как же так? Где? Где? Где? Аааа…!!!».
Инструктор уже летел следом, разгоняясь к ней, как наконец схватил ее словно был с девушкой одним целым.
Уже на земле:
– вы не допускаетесь больше к прыжкам.
Алиса ничего не ответила, опустила глаза и ушла.
– я думала ты никогда не очнешься – продолжая играть волосами Ники, Лена не отпускала свою тоску
– ну что ты, родная, мне уже лучше
– эти твои переломы, сотрясение – она посмотрела на загипсованную ногу, затем руку – как ребро?
– всего лишь трещина. Лена все заживет, успокойся.
– я так боюсь за тебя, как ты будешь дальше…
Это была грусть или тоска в самых глубоких смыслах. Она уже не хотела верить в счастливый конец, или начало чего-то, ставя под сомнение саму доброту, даже порой любовь, которую всячески пытался сохранить ее маленький трехлетний сын. Люди для нее стали простым кишащим то ульем, то муравейником, то…. Лена говорила про них: «Только инстинкты, только они двигают всеми. К примеру для одних появился новый бренд в одежде, для других в автопроме, для третьих – в еде. Но для всех это звучит одной командой «фас», и они бегут, как и я сама, покупая, или беря кредиты на это свое «добро». Потому, что таково их «Я», ну или мое, неважно. Это просто толпа, которой управляют те, кто управляет теми, бесконечно ради себя.