Мой дедушка говорит: «В такое время муравей на лекарство щедрый. А лекарство его очень даже целебное».
И он каждую весну полную банку муравьёв закупоривает. В банке они в месиво превращаются.
– А есть, – говорит дедушка, – такие муравьи, которые в своих муравейниках масло муравьиное делают. Раньше бывали специальные добытчики того масла. Раскапывали муравейники и на дне их добывали те куски масла.
– Разве ж так можно?! – удивился я.
– Ясное дело, не следует эдак. И за такой разбой их никто не жаловал. Но разбойников от этого не переводилось, – сказал дедушка.
В эту весну дедушка взял меня на муравейник.
– Дедушка, а от чего оно, муравьиное лекарство? – спросил я.
– Да любую хворь правит. Особенно хвори поясничные. Радикулит тот же.
Муравейники дедушка ещё с осени облюбовывает. В светлом березняке. Чтоб большие были. В больших муравейниках, как говорит дедушка, много муравьиной силы накапливается. И семья там сильная. Небольшой ущерб от незлого человека такая семья быстро правит.
Не дошли мы немного до муравейника, дедушка говорит:
«Давай-ка внучок, передохнём. Лес послушаем».
И мы стали слушать лес. Стоим под берёзой и я смотрю, как на сугробиках снежные плёночки опадают под солнцем. Позванивают то тут, то там: зинь-нь-нь, тен-нь-нь… и в мгновенье исчезают с просверками. Или, наоборот, мимо взгляда промелькнут, как крохотные бабочки.
Вдруг словно флаг полотнищем на ветру захлопал. Глядь – это пара тетеревов на «наш» муравейник села. Один крылья развесил, оглаживает ими муравейник, а сам ногами муравьиную кучу месит, голову змеёй вытягивает и по муравейнику ею елозит.
– Не шелохнись! – выставил дедушка в мою сторону ладонь вперед, а от другой руки палец к губам приставил: молчи-молчи, мол. Да я и так не дышу. Такое диво на глаза явилось. Тетерева даже в наших краях редкостью стали. А я так вообще их вижу впервые. Вот он, косач. Я по рассказам дедушкиных друзей-охотников сразу его узнал по косам в хвосте. Он потому косачом-то и зовётся. А тетёрка… у неё хвост как у обыкновенной курицы. По этим признакам их и не спутаешь. Потому я сразу определил, что месила муравейник и шеей елозила по нему тетёрка. А косач в это время стоял чуть в сторонке. Чтоб не мешать ей.
А косач-то… каков красавец! Весь сине-зеленым переливается и чёрным. Хвост разбегается, брови пурпурные. А на крыльях и на хвосте белые зеркала. Приспустил крылья, головой потряхивает, с ноги на ногу толчётся и всем видом показывает тетёрке, какой он уступчивый, настоящий кавалер. И перья на его плечах и шее разливаются, текут краски при каждом его движении.