Утром она умылась, привела себя в порядок, проводила дедушку, бабушку и отца на работу и, стоя перед зеркалом, уже собиралась заплести косу, как вдруг в дверь яростно забарабанили. Рыжие волосы заструились по ее плечам, когда Клодетт отпустила их и метнулась открывать незваным гостям.
Перед ней стоял мужчина в начищенном нагруднике и с обеих сторон от него возвышались еще несколько таких же. Дом Клодетт обступила толпа зевак: всем было интересно, что сейчас случится, и зачем столько солдат пришли в дом к молодой беззащитной девушке.
– Клодетт Жизель Рене Бастьен, Вы обвиняетесь в колдовстве и постоянном общении с дьяволом под видом черной кошки и приговорены к публичной казни через повешение! – громко провозгласил тот, что стоял впереди.
Сердце Клодетт пропустило удар. Показалось, будто весь дух из нее вышел. Вслед за недоумением пришло и понимание: капитан королевской гвардии, отпустивший Клодетт домой, сдал ее.
Двое мужчин подхватили Клодетт под руки и повели прочь. Девушка сопротивлялась и вырывалась всеми возможными способами: брыкалась, извивалась, пыталась укусить.
Окруженная со всех сторон, она почти потеряла всякую надежду, но не собиралась сдаваться без боя. Неважно, что ее обвинили в колдовстве. Неважно, что именно с ней хотят сделать эти жестокие суеверные люди. Они убьют всех кошек! Всех восьмерых! Всех, кого она приютила, о ком заботилась, кого любила и от кого получала взаимность и благодарность. Вот что волновало Клодетт Бастьен, когда ее вели на казнь.
– Нет! Пожалуйста! Пожалуйста! – взмолилась она. – Пожалуйста! У меня нет никаких кошек! Клянусь душой!
Клятвы были так распространены в те времена, что нарушить любую из них считалось страшным грехом. Должны ли были стражники ее послушать?
Надо же, чтобы увести несчастную девушку на казнь, явились столько стражников! Впрочем, ничего удивительного в этом не было – они ведь всерьез считали, что она была ведьмой, а значит боялись ее.
Клодетт чувствовала, как острая, точно лезвие, нить, которая держала ее над пропастью, трещала. Ее голос то захлебывался, то резал слух.
– Неужели вы в самом деле хотите это сделать? Говорю же вам, здесь нет кошек! – Она едва не задыхалась. Ее невидящий от слез взор блуждал по толпе, стражникам и останавливался на мужчине, который, по догадкам Клодетт, был ее палачом. – Я сто лет не видела черных кошек! Помогите! Помогите!