Общаясь в основном с пожилыми людьми, пускай и обеспеченными, я понял, что нужно ценить жизнь здесь и сейчас. Они убили всю свою молодость для достижения финансового достатка. Утешением было то, что их детям не придется поседеть в тридцать лет и пережить по несколько инфарктов и инсультов от накопившихся стрессов.
– Понимаешь, Кирилл, – обратился ко мне дедушка в белом махровом халате, сидя в шезлонге возле бассейна. – Сейчас ты молод, полон сил. Энергия так и плещет через край. Но с каждым годом этот край будет все выше и выше. Ни сразу. Нет. По чуть-чуть. Настолько незаметно, что ты уже и не можешь вспомнить себя плескавшемся в этом фонтане жизни, а все что тебя окружает сейчас – это пожелтевшая трава и завядшие цветы, глядя на которые ты видишь себя.
Его морщинистая рука, с пигментными пятнами на коже, обхватила мою кисть, но я даже не ощутил тепла. По телу прошелся ледяной ужас, сметая остатки стойкости. Глядя на его руку в моей голове переключился тумблер. Старик не открыл мне Америку, но его слова, в купе с прикосновением, смогли пробиться сквозь толщу защиты в разуме. Я сразу же вспомнил Бьерна и его огонь в глазах! Как писали про людей с этим именем: «Человек всегда точно знает, что нужно делать именно сейчас». Заглянув в глаза старику, в эти тусклые шарики серого цвета, в чьих недрах не осталось ничего яркого, я понял, что нужно ловить каждый момент. Нужно жить здесь и сейчас!
– Я вас услышал, – положив ладонь на его холодную руку, я был искренне благодарен старцу. – Спасибо.
Закашлявшись как курильщик, он медленно поднялся с шезлонга и, не обращая внимания на женщин, плюхающихся в бассейне, поплел в сторону коридора.
– Спасибо, – повторил я, зная, что он уже никогда не услышит моего голоса.
Глядя на влажные следы его ног на сером кафеле, я достал из кармана телефон и набрал номер Бьерна. После первого гудка прозвучал его теплый голос. Он пообещал забрать меня в ближайшие пару часов.
Оставшееся время я решил потратить на поиски медсестры. Мое лицо выглядело гораздо лучше, чем в тот день, когда я поступил в это поистине чудесное заведение, и напоследок я хотел обменяться с ней хотя бы парой словечек. Но к моему величайшему удивлению, весь персонал больницы продолжал играть в молчанку. Сначала мне показалось это забавным, но чем дольше я пытался узнать ее имя, тем сильнее их взгляд выдавал непонимание и растерянность. Не думаю, что каждый медработник, помимо медицинского образования, обладал еще и театральным, причем на столь высоком уровне.