Лемешева умела смотреть как-то по особому. Натка однажды её взгляд перехватила. Гудков привозил в Северск одного из министров и устроил ему пешую прогулку по Аллее памяти. Аллея начинается как раз возле студии, там лимузины и высадили губернатора с именитыми гостями. Натка, Танечка и Дина в это время стояли на крылечке, курили-трепались. Естественно, во все глаза на министра уставились: молодой, высокий красавец с улыбкой, растиражированной СМИ. И тут Натка краем глаза зацепила, как на министра глядит молодожёнка Лемешева, и уставилась уже на нее. Во взгляде Танечкиных распахнутых в пол лица глаз был и вызов, и обещание, и приглашение, и сообщение: «Я – приз. Ты меня достоин?» И министра – холёного балованного красавца, столичного плейбоя – зацепило! Он стал оглядываться на Танечку, и будь один, и не всучи ему Гудков венок для возложения к стене Памяти, не нацелься телекамера круглым внимательным зрачком – подошёл бы, точно, подошёл. И кто знает, не получил бы тогда отставку свежеиспечённый муж Лемешев…
Так что при Танечкиной манкости бедному Лемешеву, необстрелянному отпрыску одной из богатейших в городе семей, выбора не оставалось. Танечка назначила его в свои следующие мужья – Горбач отказался от этой роли, устав за семь лет от истерик, лжи и левых романов – и парень попался. Далее Натка наблюдала образцово-показательную свадьбу – Лемешева приносила фотографии, где она, прекрасная, в белом пышном платье и с фатой. Будто впервые замуж выходила, а не по третьему разу! И образцово-показательную семейную жизнь. Танечка беспрестанно рассказывала, как она теперь счастлива, и как она любит своего котика. А уж он так её любит, так любит!
Лемешев тоже участвовал в показательных выступлениях: носил букеты прямо на студию и вручал в фойе при всем честном народе. А Танечка ставила эти букеты в своём кабинете, нюхала, томно прикрывая очи, и вздыхала «Ах, не сглазил бы кто мое счастье. Люди так завистливы!»
Натка офигевала от Танечкиных талантов к показухе. И жалела Лемешева. Сама как-то слышала, как Танечка сварливым голосом велела своему котику явиться в студию с цветами ровно без десяти шесть. «Что значит, ты не успеешь? Что значит у вас до шести совещание? Да после шести в студии уже половина народу разбежится! Так, я сказала – без десяти шесть!» И принес, болезный! И вручил, и расцеловал Танечку при свидетелях. А Танечка ахала и зарывалась лицом в бутоны: «Ты ставишь меня в неловкое положение, милый, нельзя же так афишировать наши чувства». В общем, наблюдать за Лемешевой было интересно. А беседовать с ней – прикольно.