– Отставить! Отставить!! взревел Дергунов и, для упрощения понимания гостями серьезности своих намерений, дважды выстрелил в воздух. – Я командир 4–го ялтинского истребительного отряда лейтенант Дергунов. Представиться, быстро! Кто такие?
– Отдел по охране особо важных объектов оперуполномоченн…
– Да мне плевать из какого ты отдела, убери своих людей с территории!
Шляпа уступать, однако, не спешил. Поманив Дергунова пальцем, прошипел ему прямо в лицо:
– Лейтенант, успокойся. Уходи сам и уводи людей. Приказ товарища Сталина: врагу не должно достаться ничего. Нам поручено, и мы исполним. А препятствующие, – он помолчал, – будут наказаны. Фронт прорван, и ты это знаешь не хуже меня! И немцы скоро будут здесь! Вот этом самом месте!!! Я надеюсь, ты в курсе о последнем Постановлении Комитета обороны от 17 октября? У меня есть все основания и права расстрелять тебя прямо здесь и прямо сейчас.
Дергунов неожиданно стух, виновато повернулся в сторону Щедрина.
– Мне расстреливаться никак нельзя, понимаете? У меня отряд.
– Не надо расстреливать… не надо взрывать… Здесь ценности, книги, здесь история нашей страны, – Щедрин говорил и понимал, что чем дольше молчал Дергунов, тем меньше оставалось шансов у Дворца. Но тут он вспомнил о Плетнякове.
– Я прошу Вас, – прошептал Щедрин с глубочайшей мольбой в голосе. – Помогите, товарищ комиссар, Вы же образованный человек, ну Вы же понимаете, что это невосполнимо… Мы победим фашизм, но что скажут о нас наши потомки? Что мы своими руками уничтожали свою же историю?
И тогда произошло то, чего не ожидал никто. Серая мышь, тень командира партизанского отряда, комиссар Плетняков, поправив пенсне на вытянутом лице, развернулся вполоборота к своим товарищам, громко отдал команду:
– Бойцы, слушай мой приказ. Первое отделение, оружие – наизготовку. Второе отделение, вернуть взрывчатку в машину. Командиру третьего отделения рассредоточить бойцов по периметру охраняемого объекта. – И, уже обращаясь к шляпе, негромко, но твёрдо произнес: «Завтра все ценности музея будут вывезены на Материк. И я сделаю все, что в моих силах, если есть хотя бы один шанс спасти их. Уходите, сегодня вы здесь ничего не взорвете».
Неистовое пенсне Плетнякова и стена, ощетинившаяся винтовками за его спиной, подействовали на особиста. Он подал знак водителю сворачиваться. Тот хэкнул недовольно, метнул окурок в мокрую темноту, но спорить не стал.