Когда вдали на пригорке показались приземистые избы, я даже слегка огорчился, что чудесная увертюра нашего путешествия заканчивается. Анна же, напротив, оживилась, с любопытством разглядывая траченное временем кружево наличников, неровную вязь заборов, чернеющие квадраты пустых огородов, словно пытаясь проникнуть в душу этого забытого богом и дорожными строителями уголка. Она ежеминутно щелкала айфоном, бомбардируя «Инстаграм» потоком ярких, метких фотографий – кадров бытия российской глубинки. Это была ее страсть – детали жизни, незаметные поверхностному взгляду подробности, приоткрывающие завесу над истинной сутью вещей. Анну обожали и редакторы, и операторы за умение находить нетривиальные акценты, благодаря которым самый рядовой телерепортаж цеплял внимание зрителя, подобно приманке опытного зверолова. Даже недоброжелатели никогда не намекали, что она, будучи студенткой, получила престижную работу помощника редактора телеканала только по причине своей выдающейся внешности.
Особый восторг у Анны вызвал вид старой церквушки, некогда, вероятно, весьма живописной, но теперь безнадежно заброшенной. Стоя на пригорке с обрушенной колокольней, накренившимся куполом и заколоченными окнами, словно обезумевшая и ослепшая старуха, она доживала свой век покинутой и никому не нужной.
Запечатлев это грустное зрелище, Анна села в машину, и мы медленно покатили по расхристанной весенней сельской улице, бережно объезжая лужи, а из окошек за нами следили внимательные глаза, на шум двигателя удивленно разгибались спины местных жителей с лопатами и граблями, бабки на завалинках удивленно замолкали, и даже куры переставали выискивать червяков, выползающих к поверхности нагретой солнцем земли, и дружно поднимали головы. Видимо, проезжие случались здесь нечасто. Однако никто нас не окликнул, не поинтересовался, куда и зачем.
Когда-то, видимо, это было большое село, но теперь более половины домов выглядели покинутыми: черные провалы крыш, покосившиеся стены, завалившиеся щербатые заборы, за которыми виднелись неопрятные заросли кустов да старые корявые яблони с замшелыми стволами – тоска по минувшим временам, которую не могла развеять даже витающая повсюду жизнерадостная дымка майской зелени. Я подумал, что в то время как коттеджи и дачные поселки все более плотным кольцом окружают города, исконная русская деревня неслышно испускает дух в таких вот отдаленных уголках, и не далек тот день, когда она совсем исчезнет…