Обычно весьма сдержанная Пелагея Ивановна при этом предложении чуть не захлопала в ладоши. Яков Ильич насупился, но промолчал, тем самым как бы позволяя брату творить все, что тому в голову взбредет.
– Отлично! Тогда назначим, скажем, на следующей неделе. Сегодня уже поздно, а завтра я хотел бы прогуляться верхом, осмотреть поместье. Филипп, ты составишь мне компанию?
Неожиданное обращение дядюшки, который до этого, казалось, не замечал сына своего брата, застало мальчика врасплох.
Он неуверенно кивнул, понимая, что иного выхода у него нет.
– Будет весело, – пообещал граф, и в его голосе Филиппу послышалась угроза.
Иван, 2016
Вернувшись в общежитие после смены, я еще в коридоре услышал сердитое гудение Анны, беседовавшей, очевидно, с Дольчевитой.
– Представляешь, в архиве работают такие странные люди! По идее их, имеющих дело с различными старыми документами, должна сразу заинтриговать загадочная история, случившаяся в начале века, а они смотрят на меня равнодушными рыбьими глазами и талдычат: «Уточните, какой именно фонд вас интересует?»
По возвращении в город Анна развила бурную деятельность, в результате чего на старое пожарище выехали одновременно полиция, представитель отдела культуры и съемочная группа телеканала, где моя подруга значилась помощником редактора.
Человеческие останки полицейские довольно равнодушно забрали для определения срока давности и причины смерти, с точки зрения культурной ценности некоторый интерес представлял разве что обнаруженный нами ларец, но тележурналисты не без влияния одной неугомонной особы сумели раздуть из этого дела целую детективную историю, попутно призвав граждан, знающих что-либо об усадьбе, поделиться информацией. Пятиминутного сюжета в местных новостях я не видел, поскольку на тот день как раз пришлась моя смена в приемном, но Анна пересказала мне его практически слово в слово. Теперь она металась по архивам и музеям, азартно отыскивая любые упоминания о Вежино, я же полностью погрузился в медицину, готовясь к летней сессии и продолжая трижды в неделю санитарить.
Я вошел в комнату и увидел Анну сидящей в кресле напротив Виталика в моей любимой позе со скрещенными лодыжками длинных изящных ног. Дольчевита внимал словам девушки с неподдельным интересом на лице. Догадываюсь, что он неровно дышал к моей подруге, но, зная ее крутой нрав и острый язык, подступиться не решался, только смотрел умильно и – подозреваю – мысленно пытался ее раздеть. Грудь Анны соблазнительного третьего размера колыхалась под тонкой тканью блузки в такт возмущенным словам, и справедливости ради я должен признать, что это весьма способствовало течению мыслительного процесса именно в таком направлении.