Я ж обрадовалась этой смске и, несмотря на то, что мне было очень хреново, подорвалась и поехала к Катюхе в Лермонтов. Чтобы, во-первых, не остаться с Серым наедине, потому что месячные, а во-вторых, чтобы вечером у тети не отпрашиваться.
Я то думала, что он максимум в 10 позвонит, и мы с ним и с Катей поедем гулять, но не тут то было! Сидим мы с Катюхой в Лермонтове на площади, уже 22:00, а он все не звонит. Я ему позвонила, а он сбрасывает. Короче, пришлось остаться у Катюхи ночевать. Уже легли спать, и он звонит. А это полпервого ночи было. Я ж Катюху разбудила, и уговорила еле-еле, чтобы она со мной поехала.
Короче, приехал он с другом аж в час ночи. Мы поехали к нему, попили пивка, он меня уговаривал отвезти Катюху домой и вернуться к нему вдвоем. Я отказалась, сказала, что хочу спать. Ну не скажу же я ему, что у меня месячные!
В общем, сначала мы отвезли Катюху, а потом меня домой, так что домой я попала аж в полпятого утра и получила пилюлей сегодня от тётки.
29 апреля 2008
Сережа не пишет. Хреново. Хотя не, сегодня написал, что он не в городе и приедет завтра. А вчера. Мы с Катей собрались погулять, и я поехала к ней.
Сразу как приехала, Катя меня 'обрадовала', что мы будем гулять с Растаманчиком и Димой, которому я очень понравилась. Короче, сначала сидели на лавочке, попили пивка, а потом поехали дальше пить на Заречную.
По дороге опять пили пиво, а на месте перешли на водку. И меня унесло. Щас ни хрена не помню, помню только частичками. И самое ужасное, что я с этим Димой переспала. Еще помню, что Катюха уехала, а я одна с ними осталась. Дура. Короче еле оттуда сбежала, еще и через забор пришлось перелазить, потому что ворота были заперты. Вспоминаю с содроганием блин. Еле до дома дошла, на автопилоте, наверное. Как же мне стыдно… Но об этом никто не узнает. А сегодня выслушивала лекцию от тети, что так долго гуляю.
Хорошо хоть Лена уговорила в горы с ней съездить. Хоть развеюсь и, надеюсь, отвлекусь.
Анна раздосадовано бросила тетрадь и закрыла лицо руками. То, что так хотелось забыть, и так стыдно было вспоминать, будто кровью было высечено на уже пожелтевших от времени и довольно частых переездов страничках тетрадки. Воспоминания нахлынули волной, и уже невозможно было сдержать слёзы.
Можно винить кого угодно в своих поступках, или что угодно – наивность, молодость, глупость, но никакие обвинения не отменят того, что уже когда-то было сделано. В висках стучала только одна фраза «во всём виновата сама». Натворила таких глупых ошибок, что самой тошнит от себя.