– В чем я должна быть уверена? – спросила я, стараясь говорить спокойно.
– Что беременна и что никого не было, – пояснил Лешка.
– Тест сегодня утром показал, – соврала я, размышляя, где найти теперь подходящий фломастер, чтобы дорисовать на нем вторую полоску. Кто-то говорил, что для этих целей лучше подходит карандаш. Потом только следует тест слегка намочить. Вообще я собиралась таким образом раскрутить Лешку на деньги для аборта, который якобы нужно делать именно в Москве. Ведь в нашем городке обязательно об этом узнает каждая собака. Нет, конечно, могу родить и осчастливить молодого дедушку, Лешкиного отца, но стоит ли? Теперь денег я с него не получу, но зато сохраню те, что тиснула у бабки…
Я едва хотела отложить телефон на столик, как он пискнул, и на экране появился ответ от Вики:
«…Главное, паспорт никому в руки не давай!»
– Достала уже! – подумала я вслух и набрала: «За меня не волнуйся, лучше скажи, как там Маринка?»
Ответ не заставил себя ждать.
«Ноги отнялись, ходить не будет», – появилась строчка.
Это я знала и без нее, но в душе надеялась, что врачи ошиблись и Маринка все же выздоровеет. Страх за то, что сотворила, обида на весь мир, ставший во одночасье враждебным и чужим, жалость и непонятная тоска накатили с новой силой. Я еще не понимала, чего, собственно, больше боюсь – ответственности, если все всплывет, или отсутствия каких-либо шансов у Маринки? Переживания за ее судьбу не притуплялись, а, напротив, становились все сильнее. Оно и понятно, ведь вначале никто даже и не думал, что она может остаться инвалидом. Все обиды на эту деваху, которой судьба подарила богатенького отца, враз пропали. Ее колкости теперь казались наивными и безобидными. Нет, немного не так. Они не стоили того, чтобы посадить Маринку в инвалидную коляску на всю оставшуюся жизнь. Боже, а ведь до злополучных гонок у нее были планы! Куда она там собиралась? В педагогический? Еще мечтала о детях… Интересно, а с отнявшимися ногами можно с мужиком или нет? «Конечно, можно, но кто согласится?» – ответила я сама себе.
Мои пальцы нащупали на груди гнома-трубадура, и я мысленно стала просить его:
«Сделай так, чтобы Маринка смогла ходить! Пусть ученые найдут способ, который поставит ее на ноги…»
На глаза навернулись слезы, а к горлу подступил ком.