На улице было душно. Полуденное солнце раскалило островки асфальта. Пахло тополем, разогретыми шпалами и помойкой, а воздух казался липким.
«Наверное, с этим запахом у меня будет ассоциироваться детство», – вяло подумала я, направляясь через пустырь.
В разные стороны из-под ног разлетались кузнечики, стрекотали стрекозы.
Лешка-Контекст сидел на капоте «Москвича», брошенного на задворках гаражей, и курил. Он был старше меня на два года и на голову выше. При моем приближении Лешка даже ухом не повел. Но в душе он рад моему появлению, просто держит марку невозмутимого и рассудительного «пацана». Смешно наблюдать, еще смешнее подыгрывать. Но так надо. Так сложилось. Сейчас раздвинет колени и плюнет. Это тоже своего рода ритуал.
– Чего один? – спросила я скучным голосом.
– Это вопрос? – хмыкнул Лешка.
– Ну да, – подтвердила я.
– Тогда затрудняюсь ответить, – признался он и пояснил: – Глупый вопрос.
– Ты Маринку видел?
– Какую? – Лешка развел колени и небрежно плюнул.
«Есть!» – подумала я, а вслух уточнила:
– Цапкову.
– Зачем тебе? Вы же не подруги.
– Вот как раз поэтому она мне и нужна.
– Снова что-то не поделили? – угадал он с ходу.
Я молча кивнула.
– Угомонилась бы ты, Марта, – стал наставлять Лешка, словно старший брат, и с назиданием напомнил: – Все, школа кончилась! Не сегодня завтра разбежитесь все. А ты все счеты сводишь…
– Она меня сильно обидела, – призналась я, готовая расплакаться.
Нет, не оттого слезы навернулись, что слова Маринки про платье так больно затронули мое самолюбие. И не в том причина, что Маринка удачливее даже тем, что родилась не в семье пьяницы и неудачницы, а у людей, живущих в достатке и непьющих. Душила обида, потому что Лешка прав. Снова я выставилась в его глазах последней дурой, которая все никак с детством расстаться не может. Лешка мне не нравился. Вернее сказать, я к нему просто привыкла. Жили в одном дворе, росли вместе. Ясли, детский сад, школа. Еще Лешка был моим первым парнем и поэтому считал меня в доску своей. Мне вдруг стало смешно. Я вспомнила, как он переживал целый год. Сначала, что я залечу, потом, что слухи о первом опыте дойдут до ушей родителей. Он и сейчас не прочь и наверняка предложит. Я огляделась, словно предложение уже поступило.
«Наверное, к себе потащит», – подумала я, размышляя, стоит или нет поддаться на уговоры, и одновременно высчитывая в уме, кто у него сегодня может быть дома. Мать, работавшая на заводе, вчера была во вторую смену, значит, сегодня в первую. Отец – дальнобойщик, еще неделю назад ушел в рейс.