«Заразилась… определенно, это так. Воздушно-капельный путь передачи, понижение температуры, кашель… Кашель. Сердце стучит, но пусть и не ждет больницы. Если я туда сунусь, то домой не вернусь. Какая разница, чем и где болеть, если на дворе настоящий апокалипсис? И нас всех пытаются напугать им, но при этом не говорят ни слова… Ни единого слова.
Телевизор мне врет, да… А кто скажет мне правду сейчас? О том, что это все – не простуда, например? Что я могу сказать людям сама? Что я скажу соседям… Впрочем, у них дела не лучше моих, только я их почему-то больше не слышу. Хотя…
Я знаю, почему я их не слышу. Только мне это не нравится. То, что с ними случилось, вещь очевидная. Все вокруг меня сейчас вымирает. И они – не исключение, и я не удивлена. Они не были лучшими людьми. Хотя и худшими их назвать тяжело.
Но они не шумят сейчас. Они беззвучны. Смотря в глазок, я вижу их снующими по лестничной клетке. Редкостная деловитость. На меня им все равно. Да и друг на друга тоже. Любовь после смерти? Вздор. Они были хорошей парочкой, но уже позавтракали своей собакой, да и друг другом тоже.
Я стану такой же? Время подумать и принять это как факт есть. Покидать свой дом смысла я не вижу».
Все мои слова тогда были бредом сумасшедшей. Но каким бредом…
Нет смысла покидать дом? Он есть, есть! Если я не покину это чертово гнездо – я умру в нем! Умру… совсем умру! Какая же я была… Какая же!
Но что представляли из себя сейчас мои слова? Что сейчас говорили мне же мои мысли, перебивая друг друга?
Все то же самое, что и до этого, но с налетом серьезности. Я же… так много поняла, стоя на весах каждый день. Каждый день. Как это – соскользнуть с пятидесяти килограммов на границу тридцати за неделю? Я знаю, как это…
Это – рвота с кровью, это —трясущиеся конечности, это – шепотки и замершие за дверью люди, что пытаются понять, что находится здесь, в квартире, и что шумит так странно и громко? Вся моя жизнь сейчас – весы и таблетки снотворного с обезболивающим вприкуску.
Мне горько, солоновато и при этом – сладко.
Вода из-под крана уже не ручеек, а слабая струя, которую хочется перебирать пальцами, словно гитарную струну. Чистить зубы под ней невыносимо, но я это делаю, когда вспоминаю о гигиене и выбираюсь из кресла, и достигаю ванной, на цыпочках вышагивая по скользкому линолеуму.