– Рабы! Свежие, дикие рабы!
Митю как громом ударило. Действительно, латынь, все слова он понял. Но рабы! Их что, продают?! Вот так, открыто? Как же это…
Покупатели не спешили расхватывать товар. Подошла парочка бродячих собак, принюхались, затем разлеглись в тени помоста. Девчонка лет десяти остановилась поглазеть. Что-то пошутила с сыном хозяина, сама же заливисто рассмеялась. Побрела дальше, загребая пыль босыми ногами. Примерно минут через двадцать подошел мужичок, по виду крестьянин. Потыкал пальцем в живот одного из парней, задрал губу, осмотрел зубы. Зубы были не очень. Отойдя в сторонку, долго торговался с хозяином. Наконец, поладили. Парня отцепили от общей цепи и новый владелец увел его. Тот не сопротивлялся.
Рабовладелец, сидя на чурбачке у помоста, время от времени лениво повторял свой рекламный призыв. Солнышко припекало, донимали мухи. Вдруг хозяева оживились: к помосту приближались крытые носилки с кисейными занавесками. Носилки тащили восемь потных африканцев в белых набедренных повязках. Рядом важно ехал верхом дядька в расшитой чистейшей тунике и белом плаще с пурпурной каймой. В руке у него был кнут. Щелкнув, спугнул с дороги старика с осликом. По сигналу носилки поставили на землю, и из них выглянула богато одетая тетка лет тридцати пяти. Или старше. Макияж на тетке был совершенно непривычного вида: густо наведенные брови, румяна во всю щеку. В то же время ни теней на веках, ни губной помады. В ушах – тяжелые золотые серьги, множество браслетов на запястьях, все пальцы в перстнях с самоцветами.
Вот оно что, кино снимают из древнеримской жизни! Только, как я-то попал, по ошибке, что ли? Ну, держитесь гады, будет вам кино! Документальное! Не расплатитесь, в тюрягу упеку! Щас, выйдет режиссер, крикнет: стоп! Снято! И все разрешится… Но – увы! И камер, камер нигде не видно…
Тетка в носилках, улыбаясь, показала на Кузю. Тот приосанился. Мужик в плаще спешился, подошел и сдернул с него набедренную повязку, как фантик с конфеты. Кузя ахнул, и попытался прикрыться ладошкой. Хозяин легонько треснул его дубинкой по рукам и богатырь Кузя предстал во всей красе своих двадцати пяти лет. Во всей компании он был самый высокий и мускулистый. Тетка задумчиво прожурчала что-то, и хозяин, поддев дубинкой мошонку Кузи, продемонстрировал его мужское достоинство. Тетка кивнула и сообщила, что экземпляр отличный.