– Нет!
– Ты столько времени к этому конкурсу готовилась. Неужели все зря? Сейчас будет перерыв, я подойду и еще раз переговорю с членами жюри. Уверен, что тебе разрешат выйти и выступить.
– Нет!
Кира закрывает лицо руками и начинает рыдать. Я в растерянности.
– Кира, перестань. Думаю, еще все можно исправить. Ведь ты столько работала. У тебя все замечательно получается.
Но Кира, не отнимая рук от лица, отрицательно трясет головой. Очень хочу попытаться уговорить ее на выступление, но какое-то внутреннее чувство подсказывает мне, что это бесполезно. Она может быть упрямой. Ее тоненькие плечи содрогаются от всхлипов. Она такая хрупкая, худенькая, беззащитная. И я подвел ее. Мне очень больно видеть ее в таком состоянии и осознавать, что все это из-за меня. Я беру ее за плечи и притягиваю к себе. Ее белокурая головка едва достает до моей груди. Кира такая маленькая… И я вспоминаю, что у нее нет отца… Она прижимается ко мне, но по-прежнему не убирает рук от лица, а я одной рукой глажу ее по удивительно белым, немного волнистым волосам, а другой прижимаю за плечи к себе. Мы стоим так достаточно долго, и она постепенно успокаивается, всхлипывая все реже и реже. Через некоторое время она вытирает заплаканное лицо рукавом свитера но, все также продолжает прижиматься ко мне, уже держась руками за края моей расстегнутой куртки.
– Ну что, домой поедем? – спрашиваю я.
Она кивает. Покрасневшие и припухшие от слез глаза, как всегда опущены. Помогаю ей собрать вещи, беру ее сумку, и мы идем к машине, садимся и едем. Кира поворачивает голову и смотрит на меня.
– Простите, что я выступать отказалась… но я, правда, не могла… Я вышла один раз… и у меня не получилось… а выходить во-второй – это просто пытка. Они уже видели, как я позорно сбежала, и идти туда, к ним, опять… нет…
– Да, ладно, Кира. В конце концов, свет клином на этом конкурсе не сошелся.
– И простите, что нагрубила вам… я испугалась, что совсем одна. Вы же все время рядом были, а тут… и… еще я… за вас переживала…
Я удивленно смотрю на нее. Что она имеет в виду? Кира ловит мой взгляд.
– Я боялась… вдруг с вами что-то случилось…
И она краснеет…
.* * *
Конкурс был в воскресенье, а сегодня среда. Я звонил Кире несколько раз, но ее номер недоступен. По понедельникам и вторникам у меня нет уроков танцев в школе, так что я дождался среды и надеюсь увидеть Киру на занятии. Но она не приходит. Я начинаю волноваться. В школе узнаю, что ее нет уже с понедельника. У меня записаны адреса моих учеников. Нахожу адрес Киры. Сколько раз подвозил ее, но так и не знаю точно, где она живет. Сразу после занятий отправляюсь по найденному адресу. Доезжаю, как обычно, до автобусной остановки, на которой высаживаю Киру, а потом сворачиваю в проулок между домами. Время перевалило за пять вечера, и на улице уже достаточно темно. Узкая дорога в основном освещается светом из окон домов, фонари же, если и встречаются, то все разбитые. Старые дома, мусорные баки, лай собак, в одном месте пьяная перепалка, а от остановки до ее дома шагом не менее десяти минут. Как она здесь ходит, маленькая одиннадцатилетняя девочка? И я отпускал ее каждый раз в эту глушь, даже не представляя, как она добирается до дома, и нисколько не заботясь об этом…