Потом приказали поднять руки, пощупали под мышками.
Далее тискали из-за всех сил упругие груди. Из-за всех сил
надавили на пуком, но не смогли и поколебать крепкий пресс. Фарай
во время обыска хранила гордое молчание и даже улыбалась.
Самая неприятная часть, когда тебе обследуют влагалище, и суют
руку в грот Венеры. Надзирательницы колупались особенно глубоко, и
долго. Значительно дольше, чем это нужно для обыска. По реакции
Петухов они чувствовали, что тому хочется, как можно сильнее
унизить убийцу депутата Госдумы.
Майор полиции покраснел от смущения и во время обыска
отвернулся. Капитан наоборот сильно возбудился и ему как более
молодому, очень хотелось в этот момент подрочить. Но не при
полковнике это делать. Хотя зрелище и в самом деле возбуждающее до
крайности.
Надзирательницы уже колупались в вагине, минут десять пока
Петухов не приказал:
- Ну, хватит теперь анальное отверстие!
Девушки очень грубо не смазывая вазелином перчатки, проникли и
туда. Тоже колупались с унизительной тщательностью. Фарай с её
прочным и эластичным телом практически не было больно и она,
отлично умея владеть собой, продолжала улыбаться.
Раздраженный Петухов приказал:
- Хватит! Мы вызовем врача и проверим ей весь кишечник зонтом. А
пока проверьте ноги и все!
Девушки ощупали Фарай и ноги, обвели вокруг каждого пальчика и
ноготков, ощупали упругую, розовую подошву с круглой пяточкой.
После чего сняли перчатки, скомкали и выкинули резину в
мусорницу.
Петухов устало кивнул и раздражено произнес:
- И чего лыбишься шлюха? Тебя обшмонали как последнюю
воровку!
Фарай не убирая с лица улыбку, уверено заметила:
- Я не доставлю лишней радости таким садистам как вы!
Старший следователь угрожающе произнес:
- Когда, мы приставим электроды к твоим гениталиям, ты и не так
запоешь!
Гродис ничего не ответила, но её взгляд выразил крайнее
презрение. Петухов пытался максимально грозно сдвинуть брови, но не
произвел на женщину из коммунистического будущего никакого
впечатления. Тогда развернулся и приказал:
- Выдайте ей робу и в общую камеру!
Майор осторожно заметил:
- Ее бы в одиночку... В Лефортово.
Петухов отрицательно мотнул головой:
- Нет! Там почти курорт! Пускай её, лучше уголовницы
обломают!
Черепанов поежился и просипел:
- Да такая баба сама кого угодно обломает...
Фарай Гродис выдали серую форму и грубые разбитые ботинки. В
плечах роба оказалась узковатой, и пошла по швам. Ботинки были
грубые, и неприятные для непривычных к таким колодкам ног. Да и
размер оказался маловат - женщина и будущего, хоть и имеет изящные
формы ступней, но вовсе не маленькие размеры, и пальчики у нее
очень подвижные. Выглядела она в новой одежде, весьма неуклюже. Так
и шагала без видимого удовольствия. На руки опять надели наручники,
а на ногах специальные кандалы. Не слишком получалось приятно.