- Конечно.
- А мы зашли… зашли за… ход. Был. Тайный. Узкий. И он меня за
горло схватил. И еще вцепился. Зубами.
Она закрыла ладонью шею.
- Что он… почему он так?
- Сошел с ума. С людьми такое бывает.
С теми, кто живет во тьме и долго не видит солнечного света.
- А дальше не помню… то есть, наверное, нас кто-то нашел. Или
его? Или он умер? Я уже дома… меня даже не ругали. Но лечили. И
свечей стало больше. Я боялась спать в темноте. Боялась. И мне
разрешили свечи.
Значит, девочка была из числа тех, кто мог позволить себе такую
роскошь, как свечи.
И рабы.
- Все уже в прошлом, - Верховный держал её крепко, такую
по-человечески хрупкую. – Сейчас… свечи горят?
- Лучше. В моих покоях есть окна! если их открыть, то видны
звезды. И небо. И… солнце тоже!
- Вот и хорошо, - он погладил девочку по голове. – К тому же
Ксочитл не позволит тебя обидеть. Никому.
- Знаю. И ты.
- И я… наверное. Я уже стар. И слаб. Вряд ли способен на
что-то.
- Брат Ксочитл сказал то же самое. Тот, кого ты назвал своим…
тем, кто будет после тебя.
Верховный вздохнул.
Мекатл не был готов, но Владыка Копий прав: преемник был нужен.
Хотя бы формально, чтобы прекратить или ослабить эту подковерную
возню.
- Брат Ксочитл сказал, что с ним будет легче. Ты упрямый. И
несговорчивый. И делаешь так, как полагаешь нужный. А ему, кто
после тебя, потребуется помощь. И он будет слушаться тех, кто
поможет.
- Я не знал. Ты поэтому его убила?
- Нет, - девочка тихонько вздохнула. – Я не хотела… он… он
просто вдруг… лицо стало таким. Страшным. И он потянулся ко мне.
Как тот раб… я, наверное, поэтому и вспомнила, что… он вцепился мне
в шею. И укусить хотел. Укусил даже.
Она вытянула шею и ткнула пальцем в след.
- Видишь?
- Вижу, - Верховный погладил отпечаток. След и вправду был. –
Странно. Он казался мне разумным человеком.
Хотя… он ведь убил жреца, там, под землей. И наверняка скрывал
немало тайн.
- Ты держала в руках его сердце, - эта мысль появилась внезапно.
– Как тогда?
- Не знаю. Тут… тут другое все. Чувствуешь?
- Нет.
Девочка ненадолго замолчала.
- Тут… - она заговорила не сразу. – Сила… когда тот… отец… кто
назвал себя моим отцом. Он принес меня впервые. Я болела.
Понимаешь?
- Конечно.
- Вот. Он принес и положил на камень.
- На тот? – Верховный развернулся и указал на грубую плиту, что
служила алтарем.