Ночь прошла более или менее благополучно, и я даже стал думать, что те восемь или девять футов грунта, что отделяют нас от течения струящейся над нами воды, являются для нее серьезной преградой, с которой она ничего не сможет поделать. Мы приятно поговорили с Коллинзом, который не уставал возносить хвалу отцу как изобретателю щита. Выяснилось, что он принимал участие в проекте Тревитика в качестве одного из инженеров. По его словам, поначалу все шло гладко. Корнуоллские горняки знают свое дело: они энергично занимались проходкой и очень большое внимание уделяли крепежу. Однако это была обычная шахтная крепь – система вертикальных столбов, упирающихся в доски, что положены на пол и свод туннеля. Тревитик не посчитал нужным по мере проходки тут же обкладывать стены туннеля кирпичом. Поэтому когда начались первые протечки, то борьба с ними оказалась безуспешной и даже, казалось, приводила только к их увеличению: вода сочилась на все большем пространстве свода, и справиться с этой напастью не было никакой возможности. В конце концов строители были вынуждены в катастрофической спешке, побросав инструменты, покинуть поле битвы, готовое стать их могилой…
Но я рано успокоился. Вода снова начала прибывать. Кто-то высказал предположение, что это, скорее всего, не речная вода – это вода какого-то водоносного пласта, который мы нарушили своей проходкой. Но та вода или другая – это все равно вода, и захлебнуться ею одинаково просто… Снова в ход пошла пенька, снова мы отчаянно сражались с протечками, и если сказать «сражались так отчаянно, будто речь шла о самой жизни», это не будет чрезмерным преувеличением. Несмотря на наши усилия, положение становилось все хуже – но волшебство разумной деятельности приносило свои плоды: мы знали, что делаем, и знали, что должны делать, принимая все возможные меры, чтобы в конце концов одержать победу. Ночь всегда красит окружающее в еще более мрачные тона, чем ты видел днем. Ночами все казалось совсем плохо. Однако люди оставались так спокойны, словно им ничто не угрожало, кроме пустяковой опасности замочить одежду или забрызгаться грязью. Некоторые даже спокойно спали, развалившись в нижних ячейках.
К 14 сентября стало ясно, что мы справились. Все без исключения приложили огромные усилия. Самое главное – оставались спокойными и уверенными. Я не покидал ячеек и лишь время от времени ложился отдохнуть. (Отец каждый вечер уезжал домой, перед тем всякий раз тщетно попытавшись уговорить меня составить ему компанию, – я не появлялся дома почти неделю.)