– Да где там… Нас меньше половины осталось. В последние годы мои однокашницы мрут как мухи. Возраст такой, что ж поделаешь. Старость называется. Финал жизни.
– Ну по вам и не скажешь. Вон как вы лихо перед зеркалом гарцевали. В новом-то платье.
– Да, дорогая, так и есть. Ничего не поделаешь, я в такой возраст вошла, в котором чужие похороны – это единственный шанс показать новое платье. Да, после семидесяти приличные женщины собираются только на похоронах. Всему свое время, дорогая… Ты еще молода, ты не поймешь. Ты сейчас в другом женском времени живешь, тебе есть где показать новое платье, и слава богу. И пользуйся этим напропалую.
– Надо же… Никогда не задумывалась о временном отрезке для нового платья.
– Придет час – и задумаешься. Прошлое легко режется на части, как свежий пирог. Это в будущее нож не воткнешь и не разрежешь, а прошлое, оно ж как на ладони. Вот кусок вечеринок и свадеб, там свои фасоны платьев – легкомысленные. Следующий кусок пирога – время возрастных кризисов, разводов и разочарований. Потом опять всплеск запоздалого романтизма – в поисках новой пары. Потом юбилеи пошли… А после юбилеев уже похороны. Все те же лица практически, та же тусовка, что на свадьбах да юбилеях, только платья другие.
– Ой, не знаю, Маргарита Федоровна… Печально все это как-то.
– Да ладно! Чего печалиться-то? Все там будем, еще никого навсегда и навеки на земле не оставили! Я и на тот свет в новом платье отправлюсь, чтобы не повторяться. На том свете та же тусовка будет, сама понимаешь! Что ж я, в одном и том же платье-то?.. И здесь и там. И ты смотри, в старом платье не вздумай меня в гроб положить, поняла? Обязательно новое купи. Я потом нарисую тебе фасончик, ближе к обстоятельствам…
Ника закашлялась, поперхнувшись кофе. Маргарита Федоровна протянула костистый кулак, постучала ей по спине. Больно, будто молотком ударила. Ника хрипло вздохнула, замахала руками – не надо, мол, оставьте, сама справлюсь. И услышала за спиной насмешливый голос мужа:
– Правильно, мам, так ее, так, совсем невестка от рук отбилась. Учи ее уму-разуму!
Сева подошел, чмокнул мать в щеку, с улыбкой подмигнул Нике. Маргарита Федоровна не удержалась, продолжила игривый диалог:
– Да чего ее учить, только портить. Тут уж я без претензий к тебе, сынок. Хорошую ты себе жену оторвал, ни одного изъяна найти не могу. Вот уж семнадцать лет стараюсь, а не могу. Видать, хорошо прячет изъяны-то, зараза.