Когда же выгода себя изжила, как мне рассказывали слуги, мама
перестала интересовать отца и он всецело переключился на двух
других жён, одна из которых как раз и подарила ему обоих сыновей.
Вторая тоже родила двоих детей, но оба ребёнка были девочками, так
что интересовали они отца постольку-поскольку — девочки-то
наследовать место главы рода не могут по закону.
А вот я вполне себе мог, тем более что решающим фактором в этом
плане как раз и служил магический дар — ибо что ты за глава рода,
если даже даром не владеешь?
Представляете реакцию моих братишек и их мамаши, когда я
умудрился в восемь лет пробудить дар, оставив всю троицу с носом? А
реакцию отца представили?
Очень сомневаюсь. Почему? Да потому что в ходе ритуала,
последовавшего на следующий же день после пробуждения дара, я
умудрился заключить союз не с Исканом, нашим родовым Покровителем,
а с какой-то совершенно левой сущностью, которая даже не
упоминалась в родовых книгах.
Теперь представляете реакцию всей моей родовитой семьи вместе
взятой?
***
Владимир Яров сидел в своём кабинете, куря дорогую сигару и
запивая её дешёвым пивом — во рту от этого стоял не самый приятный
контрастный привкус, но это было как раз то что ему сейчас
требовалось. Хоть что-то отвлекало от осознания такого крупного
фиаско, случившегося благодаря младшему сыночку.
Когда Яров узнал что его младший сын, которого он по правде
говоря никогда серьёзно не рассматривал в качестве кандидата в
наследники пробудил дар то места себе не находил в ожидании
подготовки ритуала.
Старший из сыновей, Борис, в свои пятнадцать до сих пор не мог
похвастаться и каплей дара — хотя тот мог пробудиться и в
достаточно позднем возрасте, что не такая уж большая редкость среди
магов, но от этого Ярову было не легче. Борису оставалось всего три
года до совершеннолетия и по его достижении Ярову пришлось бы
делать выбор — называть того официально своим наследником или
нет.
А что за наследник без дара? Если бы за эти три года Борис не
пробудил бы дар Владимир скорее всего не стал бы называть того
наследником, понадеявшись на среднего сына, Степана. Тому сейчас
было всего двенадцать и до его совершеннолетия оставалось целых
шесть лет — более чем достаточный срок для пробуждения дара.
Младший же сын, Александр… а что Александр? Восьмилетний
мальчуган никогда особо не интересовал Владимира — ну есть и есть,
пусть себе будет. Яров планировал в итоге сбагрить парня в
какую-нибудь престижную академию когда тому исполнится достаточно
лет для самостоятельной жизни а потом по завершении обучения
пристроить управленцем в одном из своих многочисленных бизнесов,
пусть бы трудился на благо рода.