У иностранцев были свои подворья (места для проживания), они могли свободно передвигаться по городу, и по свидетельству летописцев-современников, была на берегу Яузы даже протестантская церковь.
Об интересе других религиозных конфессий к Русской Православной церкви говорит сам факт дискуссии, которая состоялась и с участием Грозного, на которую он, правда, долго не шел – диалоге иезуитом, представителем римского папы Антонио Поссевино (на нем настаивал иезуит, это была его миссионерская деятельность). В конце февраля и начале марта 1582 г. Поссевино было разрешено провести три публичных диспута. Проходили они (а в одном участвовал и сам царь, правда, искусно уклонявшийся от дискуссии) весьма бурно. А дело введения в Московском государстве католичества закончилось тогда абсолютным провалом.
Этот эпизод является иллюстрацией того, что Москва не жила обособленно от Европы, ей были знакомы течения, мысли и проблемы, однако она хотела жить на основе своих традиций и своих законов.
Впрочем, они не так уж и разнились с европейскими. Вспомним некоторые факты.
Ивана IV обвиняют в многоженстве и дурном (если не деспотическом) отношении к женщинам.
А его современник, английский король Генрих VIII был женат шесть раз (на один меньше Грозного), двух своих жен зверски казнил, как казнил и великого утописта, бывшего приближенного и друга Томаса Мора.
Во Франции король Карл IX в 1572 г. (когда Грозный отменил опричнину) устроил Варфоломеевскую ночь – в Париже произошла массовая резня гугенотов.
Герои другого современника Шекспира выкалывали глаза графу Глостеру и близким людям и убивали друг друга на полях сражений и в дуэлях-развлечениях.
Время. Эпоха. Да, это было. Это была печать эпохи как на Западе, в так называемой цивилизованной Европе, так и у нас – в молодом Московском государстве, по варварству не превосходившем своих цивилизованных (просвещенных) соседей.
В чем они, может быть, нас превзошли, так это в просвещении – в широком понятии этого слова. Монголо-татарское иго, конечно, задержало развитие славян, но мы быстро наверстывали упущенное, да и другим путем мы развивались.
Говоря о той эпохе, конечно, Европа ушла вперед. У нее был Шекспир, Сервантес, Рабле, Леонардо да Винчи… Была уже Сикстинская мадонна, Мона Лиза… Хотя и у нас был Андрей Рублев, были строители монастырей и храмов, остававшиеся неизвестными, безымянными, были и мыслители о свободе.