Три ада русских царей - страница 17

Я не хочу, чтобы эти слова были приняты за дифирамбы Борису Годунову. Во-первых, они ему не нужны, так как он был на самом деле достойным государственным мужем. Это отмечают и историки, относившиеся не однозначно (не с пиететом), как Соловьев и Ключевский. Именно «История государства Российского» С. М. Соловьева начинает относиться к Годунову не с враждебностью к злодею и не только обличать, а изучать глубже и эпоху, и дела царя.

Кстати, и сам наш творческий гений Пушкин в своей знаменитой трагедии (драме) «Борис Годунов», полагая его виновным в гибели царевича Димитрия, показывает его умным государем и заботливо-мудрым отцом:

А какие слова вкладывает Пушкин в уста Бориса Годунова при восшествии на престол:

Удивительно точно, ярко, емко в нескольких фразах Пушкин дает картину предыдущего царствования и роль самого регента. Ангел-царь и при нем верный слуга и соратник, проводник его велений и его политики, хотя на самом деле фактическим царем был он – Борис Годунов.

Недаром, конечно, Пушкин проштудировал «Историю» Карамзина и сделал конспект двух томов, относящихся к данной эпохе. Наверное, он имел право воскликнуть по завершении драмы: «Ай да Пушкин, ай да молодец!» Как творец произведения он был на высоте – он создал (всего за год – с ноября 1824 по ноябрь 1825) удивительно мощное по исторической сути произведение на уровне Шекспира.

Но он был непоследователен в исторической правде, приклеив к царю Борису ярлык убийцы ребенка – царевича Димитрия, тем более что, во-первых, доказательств никаких не было. Автор имеет право на домысел? Да, безусловно, но не тогда, когда идет речь о крупном государственном деятеле, когда препарируется целый пласт российской истории.