Но блондин держался на расстоянии, хотя и был приветлив. Однако
понять, что он думает на самом деле, было невозможно. Вот и
приходилось общаться с самопровозглашенным другом Роном Уизли, что
было проще, чем пытаться от него отделаться. К тому же взрослые
(тот же директор) ждали от Поттера именно шестого в роли друга.
Гриффиндорцу нравился декан Слизерина, по совместительству
преподаватель зельеварения Северус Снейп. Эта приязнь зародилась
еще при первой встрече перед поступлением в школу. Внешне суровый,
одетый всегда в черное Снейп, как казалось Гарри, излучал какие-то
сильные чувства в скрытом от посторонних диапазоне, и это были
вовсе не ненависть и презрение, как утверждали бывалые
однокурсники.
Снейп не спускал Поттеру ни одного промаха, не отличая его от
прочих. Однако Гарри, не приученный к упорной учебе, да еще и
подталкиваемый рыжим к постоянным проказам в ущерб занятиям, не
питал иллюзий в отношении себя и своих способностей. Разносы
профессора он воспринимал как родительскую заботу и лишь улыбался,
от чего у Снейпа заканчивались слова (невиданно и неслыханно!)
Но Гарри поступил на факультет родителей и виделся с зельеваром
только на занятиях и в Большом зале. Вместо этого наставника ему
достался другой — добрый маг из сказки, мудрый и понимающий, в
сияющем одеянии, да только совершенно не дающий того, что так
хотелось Гарри — душевного тепла.
И вот сейчас, поговорив с убеленным сединами старцем, Гарри был
уверен, что его тетя Петуния куда человечней и добрей. Из
покровителя и союзника директор превратился в оппонента и, может
быть, даже во врага. Значит, нужно действовать самому.
Рассказав все Гермионе, Гарри столкнулся с сопротивлением.
Аргумент у девочки был один — самому пытаться лезть в проход в
туалете опасно. Преподаватели и авроры лучше сумеют обезопасить
учеников. Однако, отправляясь после завтрака на зельеварение, они
столкнулись с весомой причиной действовать немедленно: несколько
студентов, спустившихся в подземелье раньше них, видели хвост
огромной змеи. А змея видела Джастина Финч-Флетчли, и теперь он
тоже окаменел.
— Не ходи, Гарри, чудовище может не послушать тебя, даже если ты
заговоришь на парселтанге. А Драко должны освободить, ведь он не
мог никого выпустить, находясь в тюремной камере!
— Это неважно, Герми! Я открыл этот проход, по моей вине
пострадали другие. Я справлюсь.